Ангел для сестры

За мгновение до того, как включается камера, Брайан вытирает щеки рукавом рубашки. Стоящая позади софитов гримерша стонет.

— Ну и что, — шепчет он мне, — ведь я не собираюсь показываться на национальном телевидении в румянах.

Съемка начинается с гораздо меньшими церемониями, чем я себе представляла: ожившая камера издает тихий гул, который волнами расползается по моим рукам и ногам.

— Мистер Фицджеральд, — обращается к мужу Надья, — не могли бы вы рассказать нам, почему решили обратиться за помощью к генетику?

Брайан косится на меня:

— У нашей трехлетней дочери обнаружилась очень агрессивная форма лейкемии. Онколог сказал, что нужно найти донора костного мозга, но наш старший сын не подходил по генетическим параметрам. Существует национальный реестр доноров, но к тому моменту, как в нем найдется подходящий для Кейт, ее может… ее могло уже вообще не быть с нами. Вот мы и подумали, что это неплохая идея — проверить, может, другой брат или сестра подойдут.

— Ребенок, которого еще нет на свете, — произносит Надья.

— Пока нет, — отзывается Брайан.

— А почему вы все-таки пошли к генетику?

— Временны́е ограничения, — прямо говорю я. — Мы не можем рожать детей год за годом и ждать, пока один из них не совпадет с Кейт по генетике. Врач исследовал несколько эмбрионов на предмет вероятности, что из него получится наилучший донор для Кейт. Нам повезло. Один из четырех оказался именно таким, и его подсадили мне с помощью ЭКО.

Надья смотрит в свои записи:

— Вы ведь получали письма неприятного содержания, да?

Брайан кивает:

— Похоже, люди считают, что мы пытаемся сконструировать себе дизайнерского ребенка.

— А это не так?

— Мы не просили ребенка с голубыми глазами или такого, который вырастет до шести футов или будет иметь уровень интеллекта на двести баллов. Разумеется, мы просили выбрать определенные характеристики, но это не то, что можно считать идеальной моделью человеческих черт. Это просто особенности Кейт. Мы не стремимся получить супермладенца, просто хотим спасти жизнь нашей дочери.

Я сжимаю руку Брайана. Боже, я его люблю!

— Миссис Фицджеральд, что вы скажете этому ребенку, когда он вырастет? — задает вопрос Надья.

— Если нам повезет, — отвечаю я, — скажу, чтобы перестала доставать свою сестру.

Роды у меня начинаются накануне Нового года. Акушерка пытается отвлечь меня во время схваток рассказами о знаках зодиака.

— Эта девочка будет Козерог, — говорит она, поглаживая мне плечо.

— Это хорошо?

— О, Козероги, они со всем справляются.

Вдох, выдох.

— Приятно… это… слышать, — произношу я.

Одновременно со мной рожают еще две женщины. Одна из них, Эмельда, кладет ногу на ногу, чтобы дотянуть до 1991-го. Рожденным в Новом году младенцам дарят пачки памперсов и накопительный счет с сотней долларов от «Ситизенс банк» на получение в будущем высшего образования.

Когда Эмельда уходит в родилку, мы остаемся одни. Брайан берет меня за руку:

— Как ты?

Я, морщась, терплю новый приступ схваток.

— Было бы лучше, если бы все это уже закончи-лось.

Он улыбается мне. Для парамедика/пожарного нормальные роды в больнице — это нечто такое, по поводу чего можно только пожать плечами. Вот если бы у меня отошли воды из-за аварии на железной дороге, или я рожала на заднем сиденье в такси…

— Я знаю, о чем ты думаешь, — прерывает мои мысли муж, хотя я не произнесла вслух ни слова, — и ты ошибаешься. — Он подносит к губам мою руку и целует костяшки пальцев.

Вдруг внутри меня начинает разматываться с катушки якорная цепь толщиной в кулак, она складывается кольцами внизу живота.

— Брайан, — выдыхаю я, — зови врача.

Входит акушер и протягивает руку к моей промежности. Он смотрит на часы.

— Если вы потерпите минутку, ребенок родится знаменитым, — говорит он, но я качаю головой:

— Доставайте ее! Сейчас.

Врач бросает взгляд на Брайана и высказывает предположение:

— Налоговый вычет?

Я бережлива, но сейчас мне не до налогов. Головка ребенка выскальзывает из промежности. Врач придерживает ее рукой, снимает с шеи и разматывает с плеч прекрасную загогулистую пуповину.

Я с трудом приподнимаюсь на локти — посмотреть, что там происходит.

— Пуповина, — напоминаю я акушеру. — Будьте осторожны.

Он перерезает ее и торопливо выходит из палаты, чтобы отнести бесценную ношу туда, где из нее извлекут прекрасную кровь, криогенно законсервируют и сохранят до момента, когда она потребуется Кейт.

День икс подготовки к трансплантации начинается для Кейт утром после рождения Анны. Я спускаюсь из родильного отделения и встречаюсь с дочкой на радиологии. Мы обе одеты в желтые больничные ночные сорочки, и Кейт смеется:

— Мама, мы с тобой одинаковые.

Ее напоили детским успокоительным коктейлем, и при любых других обстоятельствах это выглядело бы забавно. Кейт не справляется со своими ногами. Каждый раз, пытаясь встать, она падает. Меня пронзает мысль: ведь так Кейт будет выглядеть, когда впервые напьется какого-нибудь персикового шнапса на вечеринке в старшей школе или колледже. Но я тут же напоминаю себе, что Кейт может до этого и не дожить.