Ангел для Зверя

Только не надеюсь, что мне отпустят грех. Хотя и в монахини — была такая идея — уже пойти не могу. И не только из-за этого.

Три месяца назад я была уверена, что во мне умерли все мысли, связанные с плотскими утехами. Они должны были исчезнуть после произошедшего.

Но... Я ошибалась.

Руслан.

Боже, этот мужчина.

Его взгляд словно обжигал, раздевал прямо на месте. Подчинял.

Его руки клеймили, когда ему все же удавалось ко мне прикоснуться.

Его дыхание и поцелуи взывали к похороненной стороне моего тела.

Он заставлял ощущать себя не просто человеком, а женщиной. Его женщиной. Желанной.

Красивой, хотя я даже в зеркало не могла на себя смотреть. Он умело раскрывал меня, слой за слоем. Ему и стараться не приходилось.

За его такой широкой спиной я мечтала спрятаться от всего, что так на меня давило. Мне хотелось просто сдаться, и пусть делает со мной все, что хочет. Сделает своей окончательно и бесповоротно.

Но я запретила себе думать об этом.

Я запретила фантазировать, потому что это вынуждает скучать по нему сильнее.

Это же вынуждает надеяться, что он найдет меня и в этот раз. Вернёт. Выполнит обещание, данное в нашу первую встречу.

Но так нельзя.

Ради его же блага он должен забыть о так приглянувшейся ему медсестре, девушке, которую целовал в доме друзей. Потому что нет больше той девушки.

Она погибла и осталась там. И теперь мысли, которые были столь приятны, кажутся грязными. Такими, что хотелось помыться.

Я надеюсь, наш батюшка отчистит меня от них. И от тех, что стали мучать ночами.

Отчистит меня от порочных, темных желаний, что вызывает во мне Руслан и его настойчивость.

Я не смогу его забыть, но мне хочется думать о нем в светлом ключе, а не представлять, что это он меня тогда…

Это некрасиво по отношению к нему. Это нечестно. Ведь я должна быть чиста в своих помыслах.

Возможно, если я расскажу все батюшке, меня отпустит. Мне станет легче дышать. Я перестану желать выйти на улицу и стремглав мчатся к Руслану.

Упасть к ногам и умолять его взять меня, такой вот. Нечистой. Любой. Только взять. Только сделать своей.

Но я не переживу, если увижу в его глазах отвращение, ведь три месяца назад я привлекла его именно своей чистотой. Ангелом называл, а сейчас для меня это выглядит жесткой насмешкой.

Мне хочется, чтобы он помнил меня ту, хорошую, незапятнанную. А не эту, неподходящую ему ни по одному из пунктов.

Мне нужно вычеркнуть его из своей жизни, из головы, сделать так, чтобы он позабыл обо мне. Начал жить своей жизнью, в которой нет меня.

Он сможет, я уверена.

В госпитале необычная тишина. Она даже оглушает. И я, набрав в легкие воздуха, несмелым шагом иду в молебен. Готовая во всем сознаться.

Батюшка стоит ко мне спиной и смотрит на свечи, что ставят за здоровье родных прихожане. Только это не Николай.

Тот гораздо ниже и худее. А этот крупный. Только немного уступает в росте Руслану.

Это неправильно. Даже Батюшка вызывает у меня мысли нём, о нет.

Потому что в голове моей поселился и уходить оттуда не собирается, как бы я его не гнала. Он внутри — в моем сердце.

Я подхожу к нему очень близко, невольно испуганная странной темнотой, что от него исходит.

Хмурюсь и хочу уйти. Инстинкты взбушевались, по телу пронесся холодок. Даже делаю шаг назад, думая развернуться и убежать.

Но перебарываю себя. Мне это нужно. Прочь сомнения. Я должна отпустить себя.

Мне нужно все рассказать божьему человеку. Я не смогу жить с этим одна. Этот блуд, что тянет меня на дорогу порока, не должен путать мое сознание.

Тем более, что это скоро станет запретным желанием. Желанием чужого мужа.

— Батюшка? — зову его тихо. — Я хотела бы исповедаться.

— Во славу творца, дочь моя, я слушаю тебя, — говорит он тихо и меня корежит от его голоса, но я спрашиваю…

— Не видела вас… Зовут?

— Отец Вячеслав, дочь моя. Рассказывай, что у тебя на душе и я помогу. Освобожу твою душу.

Не по себе становится. Страх ползучей тварью разгуливает по телу, забирается внутрь и жалит.

Я сглатываю, переводя взгляд с закрытых глаз Вячеслава на огонь свечи.

Вытираю потные ладони о юбку и откашливаюсь, собираясь с мыслями.

Так легче. Легче смотреть в огонь и не думать. Просто говорить.

Говорить о Руслане. О моих запретных чувствах к нему.

О том, как они меня пугают, потому что после событий, произошедших в плену, я не должна это чувствовать.

Я боюсь этого, но страстно желаю принадлежать Руслану.

Желаю стать для него кем угодно. Желаю служить ему как Богу. А ведь это еще один грех.

Не сотвори себе кумира.

Я предаю создателя, пылая такими похотливыми фантазиями.

Здесь мне становится тяжело дышать.

Я облизываю губы. На миг открываю глаза и замечаю быстрый взгляд Вячеслава.

Но продолжаю.

Я рассказываю о том, как хочу получить от него хоть толику той одержимой страсти, которой пылают его глаза.

Хочу гореть, как пламя вместе с ним долгими ночами в нашей постели.

И... Как хочу порой разозлить его и вынудить на насилие, чтобы перекрыть то, что я пережила.

— Я не должна показывать ему этого. Я должна отпустить Руслана. Но для этого прошу отпустить мне мои прегрешения, — заканчиваю я свою заполошную речь и выдыхаю.