Читаем Ангел и фляга (СИ) полностью

Скучность - в обреченности. Я знаю, какого цвета розы, я знаю, что будет, если поднести свечу к руке… нет новых ощущений. Я знаю, что иду - но путь мой - тупик. И нет возможности выбраться из тоннеля, как бы я ни вихляла и не крутила, итог - ничто. Стена. Я вижу конфету - и я могу не есть ее, просто предположить, что уже это делаю - и я почувствую вкус шоколада на языке… если через минуту я ее съем реально - будет именно так … и нет никакого удовольствия в том, чтобы пробовать то, что известно. Все слишком одинаково. Утро - день - вечер – ночь … ничего не меняется … Пустота - рядом. Иногда мне кажется, что мне не 24 года, а лет этак 3000. Я себя чувствую полной старухой … и еще - очень много не моей памяти - ощущений, которых я по идее не могла испытать. Я проверила с прыжками с парашютом - и оказалось, что я абсолютно точно знала заранее, как все будет …

Бо Бенсон: Но кто сказал Алисе, и тебе, что глянуть в бездну можно, только убивая себя? Кстати, если бы я так морочился насчет белых цветов, то сделал бы следующее. Перерыл бы всевозможные справочники по растениям, на предмет белых цветов. Нашел бы то, что больше всего похоже на то, что я видел. Из того, что нашел, и что больше всего подходит, начал бы поиски - того самого запаха, того самого цвета. А уж коли бы нашел - раздобыл бы семена. Понимаешь?

Owl Crane: Я это просто знаю. Это аксиома. Насчет цветов - искала. Перерыла. Нет их. Нет этого запаха на земле. Понимаешь - нет. В жизни я довольно агрессивный человек. Я всегда могла постоять за себя. Во сне я тоже могу постоять за себя. Но с кем бороться? У меня нет противника - кроме неизбежности и отреченности.

- 3 -

JAILBREAK

***

Я решил приостановить разговор на некоторое время и погулять по страничке Owl Crane. То, что человек занимался творчеством, было очень полезно, и действительно, многое объясняло. Покопавшись там некоторое время, нашёл её фотографию, увидев, чуть не обомлел от ужаса. Нет, она была симпатичной, но … с экрана монитора на меня смотрел уставший, потерявший всякую надежду, смысл и цель – цель здесь, в жизни - человек. Вот что было по-настоящему ужасно. Никогда до этого я ни с чем похожим в жизни не сталкивался. То, что я увидел и понял, глубоко потрясло меня – так, что я принял решение: во что бы то ни стало сделать что-нибудь, что хоть как-то смогло бы вытянуть Owl Crane из той ямы, в которую она попала когда-то.

И здесь необходимо кое-что прояснить. Этот человек совершенно не привлекал меня: ни внешне, ни внутренне. То есть, девушка совершенно не влекла меня как девушка, для меня она являлась человеком, которому нужно попытаться помочь – и в случае, если это получится, просто порадоваться за неё. Сам я довольно часто думал над тем, что, в принципе, это неплохая мысль: вытягивать людей, используя при этом себя, какие-то свои мужские качества – в случае, если это женщины, конечно.

Но, поразмыслив над этим достаточно долго, пришёл к выводу, что это неправильно: во-первых, потому что смахивает на какую-то омерзительную охоту, когда заранее известно, что жертва гарантированно попадёт в сети. А во-вторых – депрессия передаётся от человека к человеку, и в случае, если депрессия действительно давняя, действительно глубокая – может не хватить терпения. А жить и всю жизнь нести этот груз на плечах – не совсем то, что мне подходит. Не совсем то, что я в состоянии выдержать. И, в-третьих, могли появиться другие люди. На них может просто банально не хватить ни времени, ни сил.

Я понял, что остаётся одно: задавать больше вопросов, и давать массивные, развёрнутые ответы, в которых вопросов будет ещё больше – для того, чтобы лучше понять, как именно действовать в этом конкретном случае. И так - до тех пор, пока я не найду одного-единственного, правильного решения. До тех пор, пока человек не станет понимать, что так жить дальше нельзя, что нужно что-то менять. Но менять таким образом, чтобы вообще исключить суицид.

***

Бо Бенсон: Было время, когда и меня мучили кошмары. В них меня постоянно какие-то уроды сбрасывали на рельсы в метро. Я был очень маленький и долго не имел возможности выбраться из этой поганой ямы. Сны сопровождались жуткой тряской, как будто под током - и не только во сне, но и в первые часы пробуждений. Это продолжалось много месяцев, пока я не нашел способ противостоять этому кошмару - выпрыгивать из ямы, представлять, что в моих руках есть ствол и что уродам просто несдобровать. Ты будешь смеяться, но именно поэтому мне пришлось выучить мат, потому что при фразе “ПОШЛИ ВСЕ НА Х$Й” всё куда-то испарялось, и я спал спокойно.

Я был у тебя на сайте. Ты же творческая личность, ты пишешь стихи, прозу - ну неужели ты не найдешь ряда простых фраз, слов, метафор для того, чтобы подробно обо всем рассказать? Попробуй сделать это хотя бы для себя. Для чего это все нужно? Хотя бы просто для того, чтобы навести порядок у себя в голове, чтобы точно знать, что же такое с тобой творится.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Документальное / Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука