Ангел-искуситель

За долгие тысячелетия люди настолько сроднились с этой мыслью, что даже после перехода к нам и сопутствующей чистки памяти они умудрились протащить ее в нашу жизнь. Она зацепилась в их подсознании и там же и осталась, когда вышеупомянутое подсознание стало ангельским. И наши новички, делая первые шаги по открывшейся перед ними широкой дороге безграничных возможностей и со светлой улыбкой взирая в лучезарную вечность, испытывают лишь смутные подозрения, что сияющие горизонты слепят им глаза и мешают разглядеть многочисленные ответвления на райской дороге познания. Вот так и мне, во время первого, столь необычного этапа моего очередного пребывания на земле, пришлось раз за разом врезаться – прямо лбом, со всего размаха – в стены, скрывающие от широкой ангельской общественности все новые и новые откровения.

Для начала контрольная комиссия, отозвавшая меня с земли для дачи показаний по поводу моего несанкционированного перехода в видимость в присутствии вверенного мне человека, не только сочла мои действия проявлением похвальной инициативности и творческого подхода к своим обязанностям, но и предложила мне повышение по службе – для более рационального использования открывшихся во мне творческих способностей. Я вежливо отказался, настаивая на том, что глубоко присущее мне чувство долга требует доведения начатого мной дела до конца. Они не стали слишком долго спорить с моим чувством долга и вернули меня на землю, дав мне разрешение хранить Татьяну в видимом состоянии, а значит, занять определенное место в человеческом обществе. Чтобы место это оказалось достойным ангела, находящегося в длительной командировке, они даже снабдили меня почти всеми атрибутами человеческой жизни.

Вернувшись к Татьяне, первым делом я выпроводил ангела, подменявшего меня в мое отсутствие. Да-да, представьте себе – мне пришлось его выпроваживать! Как будто мое появление не было ясным и недвусмысленным знаком того, что для подмены нет больше оснований. У меня даже мелькнула мысль, что Татьяна и на него произвела неотразимое впечатление, но оказалось, что он всю неделю только то и делал, что отражал … ее партизанские вылазки. Уходя, он, правда, выразил надежду встретиться еще раз. Так я и не понял, что за этим стояло: то ли сражаться ему нравится со своими подопечными, то ли хочется ему на мирную Татьяну посмотреть. Вот издалека пусть и смотрит.

Перекусив с дороги, я почувствовал, что действительно вернулся домой. Что я действительно вернулся к этой ненормальной женщине, которая умудрилась каким-то образом перевернуть всю мою жизнь с ног на голову, да еще и заставила меня чувствовать себя уютно в этом положении. Что теперь впереди у меня много-много лет счастливой жизни с этой ненормальной женщиной и в этом ненормальном положении. Что я все могу. Вот просто абсолютно все. И в первую очередь, я могу владеть своими чувствами и не позволять им вышвыривать меня – за шиворот, как котенка – в невидимость при легчайшем прикосновении к Татьяне.

Я прикоснулся к Татьяне – настойчивее, чем обычно – и остался на месте. Окрыленный успехом, я принялся было развивать его, но … освободившееся место подавителя моих эмоций тут же заняла Татьяна. Она потребовала от меня методичного и хладнокровного отчета о проведенном вдали от нее времени. Интересно, кому за кем присматривать положено? Чем я, с ее точки зрения, занимался там с контрольной комиссией – глазки им строил, что ли? Да я трудился, как проклятый, чтобы поскорее к ней вернуться!

Я не стал пускаться в длительные и унизительные объяснения. Я просто продемонстрировал ей плоды своих трудов. Увидев пачку человеческих документов, она недоверчиво нахмурилась. Пришлось подкрепить впечатление информацией о наличии у меня также и квартиры. Он глянула на меня со скептически вскинутой бровью. На лице у нее было написано, что она пытается представить себе, каким образом я заполучил все эти блага. Чтобы сбить ее с нежелательного курса мысли, пришлось признаться, что работу мне все же не дали, и я должен буду найти ее сам. Лицо у нее просветлело. В глубине души я надеялся, что она сочтет эту задачу достойной своего воображения и подойдет к ней с той же серьезностью, как и к моей биографии. Ну, не знаю я, как эту работу искать!

Мне показалось, что Татьяна решила не откладывать это дело в долгий ящик и уже принялась разрабатывать план действий. Она молчала – мне тоже больше нечего было ей рассказывать. И тут на освободившийся оперативный простор вырвались, наконец, мои эмоции. Они взялись за меня так настойчиво, как будто ставили меня перед фактом того, что никаких тактических отступлений больше не потерпят. Они давали настолько четкие, профессионально краткие указания всем частям моего тела, что не только я, но даже Татьяна не успевала задумываться. Мозг с благодарностью отключился. Ну, и слава Богу – за эту неделю он так натрудился, что вполне заслужил короткую передышку.

Черт, сколько же я ждал этого момента…

И это раньше я думал, что жизнь на земле полна накала страстей…?

…