Ангел из Сетубала

– Человек разбился!

– Как разбился?! Этого нет в сценарии!

– Да иди ты со своим сценарием!

– Он живой! Он дышит!

– Врача! Скорее врача!

– Какого врача? Скорую помощь!

– Да вызовет кто-нибудь скорую помощь?!

– Не ори! Уже вызвали!

– Стоп! Прекратить съемку!

Брюнет неподвижно лежал на куче песка, а вокруг него толпились люди. По земле черными змеями вились кабели. Поодаль стояли огромные прожекторы, кинокамеры на штативах и тележках, киносъемочный кран и прочая аппаратура.

Глава 2

– Боже мой, как болит голова! Как болит голова! Она сейчас лопнет. Лопнет словно перезрелый арбуз. За что же мне такое наказание? Может быть, я перебрал вчера? Нет, я же не алкоголик, чтобы так напиваться. И потом, говорят, что у алкоголиков не болит голова. Привычка. Вот опять накатило, сейчас башка моя взорвется. А может быть, я все-таки надрызгался вчера? Так. Что было со мною вчера? Напрягись. Вспоминай. Что было вчера? Вчера. Что за черт! Не помню. А было ли оно, это вчера? Что за бред? Если есть сегодня, стало быть было и вчера.

Боль немного утихла. Я открыл глаза. Надо мною – белый потолок, по которому ползут розовые, фиолетовые, синие круги.

– Этого еще не хватало. Что за цветомузыка?

Я закрыл глаза и снова открыл их. Пятна постепенно исчезли. Потолок снова сиял своею белизной.

– Что за ерунда, куда девалась трещина в углу потолка? И где моя трехрожковая люстра? Ей, правда, сто лет в обед, но все же, куда она девалась? Вместо нее какой-то дебильный шар завис над моей кроватью. Стоп, кровать тоже не моя, моя жестче. А, все ясно. Я не у себя дома. В гостях у какой-то милашки. Хоть, маловероятно, у меня сейчас роман с Леночкой, и у нас все хорошо.

Обычно я укладываю девушек слева от себя, мне так удобнее, старая привычка. Я повернул голову налево, и вдруг острая боль словно электрический разряд пронзила мою шею, позвоночник до самого копчика и, вернувшись, острым копьем вонзилась в мой мозг.

– Ай! Мать твою! Что за хрень? – воскликнул я.

Меня охватил страх, я даже на секунду забыл о боли.

– Что происходит? Со мною никогда такого не было.

Дверь отворилась, и в комнату вошла женщина средних лет в белом застиранном халате и белой шапочке. В руках ее был небольшой лоток со шприцами и препаратами. Ее темные волосы были аккуратно собраны в кичку на затылке. От ее глаз к вискам бежали веселые морщинки.

– Ну наконец-то, пришел в себя. Мы уже заждались тебя.

Она широко улыбалась, а голос ее был добрым и приветливым, как у ведущей телепередачи «Спокойной ночи, малыши».

– Мы тебя завтра ждали. А ты, видишь как, сегодня оклемался. И Георгий Иванович сказал, что ты только завтра, а в среду уж точно. Георгий Иванович – наш главврач.

– Я что, в больнице? – с ужасом спросил я.

– А то где же? В больнице, касатик.

Она поставила лоток на тумбочку у изголовья моей кровати и достала из него шприц.

– Высунь ногу из-под одеяла, я тебе укольчик поставлю.

Я подчинился.

Она потерла место укола ваткой, и в палате повис сладковатый запах спирта.

– Погоди, не убирай ногу, еще один укольчик. Так, молодец. А теперь проглоти вот эти таблеточки.

Она протянула мне блюдце, на котором лежало несколько разноцветных таблеток.

– Запей.

Она протянула мне стакан с водой.

Я, как загипнотизированный, послушно выполнял все ее приказания.

– Сейчас ты поспишь пару-тройку часиков, а проснешься, я тебе завтрак принесу. А то ты очнулся ни свет ни заря. Сейчас пять утра. Поспи. Как проснешься, к тому времени и повара наши придут. А часиков в восемь дружкам твоим позвоню, что доставили тебя сюда четвертого дня. Они номера телефонов свои оставили. Родителям твоим брякну, пусть порадуются.

– Извините, – сказал я. – Как мне вас называть?

– А очень просто, Любовь Васильевна я.

– Любовь Васильевна…

Собрался я с духом.

– А что я здесь делаю?

– Как что? Лежишь. А мы тебя лечим.

– Это я понял. Как я сюда попал? Что со мною?

– А ты что же, ничего не помнишь?

Я энергично помотал головой и тут же скривился от боли в позвоночнике.

– Дак с крыши ты брякнулся и прямо об землю. Хорошо, что на кучу песка упал, а то бы сейчас был мешок с костями. А так сотрясение мозга, ушибы, гематомы. Пустяки, в общем. Через две недели порхать будешь как бабочка.

– А чего меня на крышу занесло?

– Как чего? Кино вы там снимали.

– Точно! Кино снимали.

Память постепенно возвращалась ко мне в виде неясных, размытых картин, которые становились все четче и резче, как появляется изображение на фотобумаге, опущенной в проявитель.

– Повезло тебе, Андрей…

Продолжала медсестра, собирая на свой лоток шприцы и использованные ампулы.

– Точно. Андрей! Это же мое имя. Андрей Николаевич Дорохов. Актер.