Ангел-хранитель

— «У Романова». В Голливуде это один из лучших ресторанов, где принято ужинать. Скоро и вы там будете рассиживать, как настоящая звезда.

— Не говорите глупостей.

Его голос зазвучал отрывисто, зло. Моя рука с карандашом застыла в воздухе.

— Я и не говорю глупостей. Это чудесное местечко.

Он не ответил. Просто, как обычно, принялся смотреть в окно. Я закончила свой туалет, но почему-то постеснялась при Льюисе накрасить губы. Это показалось мне таким же непристойным, как раздеться при ребенке. Вот почему я зашла в ванную, тщательно подрисовала сладострастный изгиб губ в стиле Кроуфорд и надела свое любимое синее вечернее платье, сшитое по модели Сен Лорана. Пришлось немного повозиться с «молнией», поэтому я совершенно забыла о Льюисе и, выйдя, едва не наткнулась на него, все еще сидящего на ковре. Он вскочил и уставился на меня. Я улыбнулась, очень гордая собой.

— Ну что, как я вам нравлюсь?

— Вы мне больше нравитесь в костюме садовницы, — ответил он.

Я засмеялась и направилась к двери. Пора было готовить коктейли. Но Льюис схватил меня за руку.

— А я что буду делать?

— Да все, что хотите, — ответила я удивленно. — Есть телевизор, в холодильнике осталась лососина, если захотите, можете взять мою машину.

Он держал меня за руку с видом одновременно нерешительным и сосредоточенным. Смотрел как бы сквозь меня, и я узнала этот взгляд слепца, который заметила еще в просмотровом зале — взгляд существа с другой планеты. Я попыталась высвободить руку, но безуспешно, и вдруг захотела, чтобы поскорее пришел Пол.

— Отпустите меня, Льюис, я тороплюсь.

Я говорила тихо, как бы боясь его разбудить. Заметила, что у него на лбу и на верхней губе выступили капли пота, и подумала, здоров ли он. Наконец он очнулся, сгорбился, отпустил мою руку.

— Вы плохо застегнули колье, — сказал он.

Легко обнял меня за шею и ловко поправил застежку на жемчужном ожерелье. Потом отступил на шаг, и я улыбнулась. Это длилось всего одно мгновение, но я почувствовала, как у меня по спине пробежали мурашки. Это не имело ничего общего с физическим волнением, которое может вызвать прикосновение мужской руки к вашей шее. Нет, это было что-то другое.

Через час пришел Пол, он был очень мил с Льюисом, чуть снисходителен, но мил, и мы втроем выпили по коктейлю. Ко мне быстро вернулся мой оптимизм. Уходя, я помахала Льюису, который неподвижно стоял в дверном проеме — высокий, стройный силуэт, красивый, очень красивый, слишком красивый.

Вечер прошел, как я и ожидала: встретила кучу друзей, целых два часа танцевала с Полом, потом он отвез меня к себе, немного навеселе. Я вновь ощутила восхитительный запах табака, тяжесть мужского тела, ласковый ночной шепот. Пол был мужественным, нежным, сказал, что любит меня, и попросил стать его женой. Я ответила «да» — наслаждение всегда заставляло меня делать Бог знает что. В шесть утра я потребовала, чтобы он проводил меня домой. Окно Льюиса было закрыто, и только утренний ветерок шумел в густых зарослях травы у меня на газоне.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Прошел месяц. Льюис начал сниматься в своей второй роли в цветном фильме с любовью и приключениями. При этом по вечерам он стал так часто мелькать на экране, что о нем заговорили. Казалось, его это мало заботило. Он ходил по студии, не произнося ни слова, все свое свободное время проводил в моем кабинете, опекаемый Кэнди, или мечтал среди старых декораций. Особенно ему нравились декорации ковбойских фильмов серии В, которые никогда не демонтировались — целые деревни домишек с балконами и деревянными лестницами, пустые внутри, трогательные и жалкие одновременно. Льюис часами гулял по этим ненастоящим улочкам, усаживался на ступеньки лестниц, закуривал сигарету. Вечером я отвозила его домой и часто оставляла одного. Одного, хотя все время советовала ему развлечься. Пол, как пастух, пытался ходить за мной по пятам, и мне приходилось пускать в ход весь свой дипломатический дар, чтобы этого избегать. Вокруг думали, что я завела себе сразу двоих, я ходила с лицом женщины-вамп, что мне очень шло.

Такая милая ситуация тянулась почти три недели. Боже мой! Когда тебе хорошо, радуешься любой мелочи. Прелесть каждого дня, волнение ночи, легкое и приятное головокружение от спиртного, возбуждение от работы, здоровье, невероятное счастье, когда, просыпаясь, знаешь, что перед тобой целая жизнь, целый долгий день до самого вечера, пока, опустив голову на подушку, опять не погрузишься в небытие. Никогда я еще так не благодарила Бога или собственную мать за то, что существую. Все меня радовало: свежесть или влажность простыней, плечо любовника возле моей щеки или одиночество, океан голубой или серый, ровное американское шоссе, ведущее к студии, звучащая повсюду музыка и взгляд Льюиса, словно просящий о чем-то.