Ангел-Хранитель 320

— В угоне, в чем же еще. Вот здесь — заявление хозяина машины, в которой ты попался. К слову сказать — уважаемого в городе человека. Вот акт экспертизы. Если коротко, тут говорится о том, что на брелке и вещах хозяина полно твоих пальчиков. Это — показания свидетелей, наблюдавших твое задержание. А вот запись, на которой видно, как ты роешься в багажнике, — толстый волосатый палец тыкал в голограмму, разворачивая все новые и новые документы.

— Но это же чушь, сержант! — возмутился Сергей. — На кой черт мне сдалась эта раритетная развалюха! Меня просто попросили положить в нее чемодан, вот и все!

Стетсон скептически усмехнулся.

— Серьезно? И кто именно тебя об этом попросил? Назови имя, адрес, и если все подтвердится, мы тут же тебя отпустим. И даже извинимся. Можешь говорить свободно, запись пока не ведется.

Сергей задумался. Под таким углом получалась совсем уж дикая чертовщина.

— Но ведь не было никакого угона, — наконец, сказал он. — Просмотрите память пилота и все сразу станет ясно.

Стетсон покачал головой.

— А вот хозяин автомобиля утверждает обратное. И его заявление подтверждено записями дорожных камер, которые зафиксировали проезд автомобиля, в то время как его владелец находился совершенно в другом месте. И это тоже подтверждено показаниями свидетелей. А еще машина не оборудована внутренними камерами — это очень старая модель, и ты наверняка об этом знаешь. Я ведь тебя по-хорошему просил — не умничай.

— Я могу позвонить адвокату? — спросил Сергей.

— Непонятно только одно — на кой черт ты в это влез? — задумчиво, будто не слыша, сказал Стетсон. — Деньги? Продать такую приметную машину ты бы не смог. Запчасти на нее тоже никому не нужны.

Сергей молчал, опустив глаза. Казалось, этот тертый жизнью коп насквозь видит все его жалкие потуги.

— Ну так что? — спросил Стетсон. — Еще не передумал насчет знакомого? Как его зовут?

— Не было никакого знакомого, — ответил Сергей. — Я просто решил прокатиться на красивой тачке.

Сержант улыбнулся. Взгляд его при этом остался серьезным.

— Ну что же, наша беседа сдвинулась с мертвой точки. Осталась всего одна деталь. Как ты украл брелок?

— Я его не крал, — ответил Сергей. — Он валялся на тротуаре.

Стетсон покивал, задумчиво глядя на него прищуренными глазками из паутины морщин.

— Не хочу тебя пугать, но эта невинная шалость потянет годика на три принудительных работ. Может, чуть меньше, если твой честный вид выдавит из судьи слезинку-другую. Только такому, как ты, там и года много. Знаешь, что такое принудительные работы?

Сергей молча кивнул. Принудительными работами на планете Джорджия называлась банальная каторга, на которой заключенные гробили здоровье в урановых шахтах. И смертность среди заключенных была такова, что через несколько лет выживали лишь единицы. Он знал об этих особенностях Джорджии, когда подписывал контракт. Знал, но и помыслить не мог, что это его когда-либо коснется.

— Потом, если сдюжишь и не выхаркаешь легкие, — продолжал полицейский, — получишь поражение в правах. Ты не сможешь голосовать, тебе запретят проживание в крупных городах, о хорошей работе тоже можешь забыть. Такие доходяги остаток жизни вкалывают на уборке урожая, а тех грошей, что они получают, едва хватает на ночлежку с благотворительным супчиком. Ну и при малейшем нарушении — повторный срок.

Сергей устало откинулся на узкую спинку. Руки в наручниках начали затекать, и он напряг плечи, чтобы хоть немного разогнать кровь.

— Я осознал и проникся, сержант, — сказал он. — Что там насчет адвоката?

Стетсон посмотрел на него с некоторым сочувствием.

— Дался тебе этот адвокат. Нормального тебе все равно не потянуть — они берут вперед и много, а с похмельного неудачника, которого тебе предоставят бесплатно, все равно не будет никакого толка.

— У вас есть другие предложения?

— Может и есть, — загадочно ответил коп. — Зависит только от тебя.

Он помолчал, с улыбкой наблюдая, как меняется выражение лица Сергея, затем склонился над столом и негромко сказал:

— Ты, наверное, думаешь, что дуболомы вроде меня писаются от радости, если им удается посадить очередного чистенького мальчика. Так вот: забудь эту чушь. Всюду работают люди, а людям свойственно договариваться. Поэтому предлагаю в первый и в последний раз. Ты повторяешь под протокол все, о чем сейчас рассказал, а я помогаю тебе соскочить. Никакой каторги, полное прекращение дела. Честная сделка, без всякой херни. Ты мне — я тебе.

— Звучит как сказка, — усомнился Сергей.

— Никакая это не сказка. Если мы договоримся, то завтра, если ты все сделаешь правильно, тебя освободят в зале суда. Ну? Что скажешь, дружок?

— У меня что, есть выбор?

— Конечно есть. Но он тебе не понравится.

Сергей невольно подумал о Лотте. Скорее всего, она его уже забыла. А может, наоборот, думает о нем прямо сейчас. Возможно, даже чувствует, что с ним что-то происходит. Говорят, некоторым женщинам свойственна эмпатия по отношению к близким людям.