Ангел Кумус

Санитар, уже собравшийся уходить, заглянул к врачу, посмотрел в лоток.

– Да-а-а, – протянул он. – Это как же понимать? Если бы вы не ткнули ее случайно пинцетом в живот, она бы сейчас бегала по столу?

– Я думал, она резиновая! – с отчаянием крикнул доктор.

– Что будете делать?

– Что тут поделаешь. Похоронить ее надо. Помоги. – Врач покопался в портфеле, достал пластмассовый со стеклянным верхом футляр от подарочного набора авторучек. Пыхтя, сломал перегородку, выложил дно ватой. – Положи ее сюда, – подвинул он футляр по столу санитару.

Санитар протянул руку к лотку, потом подумал и взял куклу пинцетом. Осторожно уложил на вату. Врач сложил в несколько слоев бинт, отрезал и укрыл тельце. Щелкнул, закрывая стеклянную крышку. Положил футляр в карман.

– А как же инспектор? – вспомнил санитар.

Врач, обхватив голову руками, застонал. В дверь постучали. Инспектор оказался молодым мужчиной, энергичным и многословным. Санитар, улучив момент, когда инспектор замер и замолчал у инструментов для вскрытия, достал из шкафа пробирку и пузырек со спиртом. Предложил всем принять по сто граммов. Инспектор отказался. Он ведет правильный образ жизни, по утрам бегает, по вечерам пьет кефир или сок, что позволяет ему всегда быть в форме, что крайне необходимо для выполнения служебных обязанностей…

В этом месте инспектор вспомнил, зачем пришел, и потребовал выдать ему вещественное доказательство. Санитар, недолго думая, положил на стол пробирку. Инспектор заинтересованно склонился к ней.

– Что это за гадость? – спросил он, не поднимая головы. Он не видел, как врач и санитар переглянулись.

– Куколка, – доложил санитар.

– Как же так? В отчете сказано, что это резиновая куколка пяти сантиметров в длину.

– Трех, пяти – какая разница, – пожал плечами санитар. Врач молчал.

– Но я думал, что куколка…

Он замолчал, и врач с санитаром тоже уставились на пробирку. Жесткий панцирь лопнул, показалась головка насекомого, расправляющего усики.

– Что это? – шепотом спросил инспектор.

– Бабочка, – тоже шепотом ответил доктор. – Нужно ее вытряхнуть из пробирки, а то она не сможет расправить крылья.

Следующие двадцать минут трое мужчин в полнейшей тишине наблюдали процесс рождения большой бабочки. Когда она расправила смятые крылья и неуверенно их опробовала, раздался общий вздох облегчения.

– Так, – подвел итог инспектор, – допустим, но… Если подойти к этому логично… – он напрочь утратил свое многословие.

Бабочка уже уверенней взмахнула крыльями, на их бархатной поверхности, словно присыпанной пыльцой диковинного цветка, обнаружился завораживающий неожиданным сочетанием красок рисунок. Она взлетела, и запрокинутые лица мужчин снизу испугали ее: бабочка сначала метнулась к обманному свету ламп, но потом нашла раскрытое окно.

Я избегал Кукольника несколько дней. Я не был зол или обижен, просто видеть его было неприятно. Я чувствовал себя обманутым, а как-то утром на меня обрушилось страшным грузом понимание: Кукольник меня использовал. Он давно мечтал сделать именно чучело, но не мог без моего разрешения. Я не представлял себя без него, все, что я знал, дал мне он, может быть, именно в этом дело? Я должен сам принять определенное решение, сам это решение осуществить, сам за все отвечать. Совершенно не думал о девочке. Как только я увидел чучело, я стал равнодушен к ней.

Вопрос с ребенком по-прежнему не был решен. Ночью я сидел на окне и смотрел, как Аспасия любит Перикла. Я замаскировался, но Аспасия вгляделась, прищурившись, в мерцание желтых кошачьих глаз в темноте и запустила в меня кувшином. Через несколько минут она вышла на улицу.

– Я пришел поговорить, – предупредил я ее гнев.

– Говори, – Аспасия глубоко вздохнула. – Говори, пока можешь говорить.

– Что значит – пока можешь?

– Пока куклы не поняли, кто ты. Пока они ничего у тебя не просят, пока их мало, пока они глупы и не испуганы.

– Не путай меня, Аспасия. Я пришел поговорить о детях. Как они получаются?

– А что говорит на эту тему Кукольник?

– Я пришел к тебе.

– Это сложно. Давай определимся. Ты говоришь о конкретном ребенке?

– Да. Я хочу ребенка. Я попросил Кукольника, он дал мне девочку…

– При чем здесь Кукольник? Нашел, у кого просить. Он что, умеет рожать? Попроси того, кто умеет рожать. – Аспасия зевнула. – Он знает, о чем мы сейчас говорим?

– Рожают только женщины. – Я задумался.

– Попроси женщину. Она тебе родит ребенка. Это если ты хочешь ребенка себе.

– Это будет мой ребенок? – уточнил я.

– Конечно, твой! Твой и этой женщины, это важно, – кивнула Аспасия.

– Отлично. Роди мне ребенка, Аспасия.

– Я не могу, – отвечает Аспасия просто.

– Приказываю тебе немедленно родить мне ребенка!

– Не кричи. – Аспасия обнимает меня и прижимает голову к груди. – Ты еще многого не понимаешь. Постепенно поймешь. Чтобы я родила тебе ребенка, ты должен мне этого ребенка сделать.

– Я скажу Кукольнику, он сделает любого!

– Тогда это будет ребенок Кукольника, а не твой.

– Говори немедленно, что мне нужно делать! – Я вырвался из ее рук и топнул ногой.

– Ладно. Ты знаешь, что есть куклы, а есть люди. Знаешь?

– Знаю.