Ангел-Маг

Он тоже оделся как на охоту, но на камзоле из золотой парчи переливались пуговки из лунного камня, двуслойные бриджи на разрезах блистали чернью и золотом, черные кожаные сапоги украшали витки золотой проволочки. Не охотник, а очень дорогой жонглер[1]. Впечатление усиливала декоративная гитерна[2], закинутая за спину на опять-таки золотом ремне. Как говорили, играл он скверно, а пел еще хуже, но музыку любил всей душой. Подобно королеве, магическими способностями король не блистал. Оттого и носил лишь одно колечко с иконой.

Когда он приблизился, чтобы изящно склониться перед супругой, среди придворных прекратились все разговоры. София повернулась к нему, прервав беседу с кардиналом. Пышный парик, затенявший лицо, не мог совсем скрыть его выражения. Королева отнюдь не обрадовалась появлению мужа.

– Сколь неожиданный визит, Фердинанд, – сказала она. – И как только вы оторвались от премьеры «Жили-были три пастушка» достославного Ламарины?

Король вновь поклонился, взмахнув шляпой, словно бы копировавшей его сапоги (черная кожа, золотая проволока и перо, искусно сработанное из золотой станиоли).

– Я прослышал о некоем открытии, важном и замечательном, ваше величество, – сказал он громко. – Мне захотелось без промедления поздравить вас с возвращением государственных реликвий, к тому же оцениваемых, говорят, в миллионы ливров.

Королева не торопилась с ответом, лишь молча смотрела на него чуть выпуклыми глазами, полными ярости. Острый нос выглядел наконечником стрелы, готовой сорваться в смертоносный полет. Под этим взглядом король переминался, точно мальчишка, застигнутый за выпрашиванием меда на утренний кусок хлеба, когда ему и масла-то навряд ли дадут.

– Его влекут деньги, – прошептал Анри. – Я слышал, он в долгах как в шелках. Один его человек даже пришел к архитектору в надежде хоть что-нибудь получить. Король, мол, отказывается от жилья в Новом дворце ради немедленной платы. Только мы-то знаем: и деньги возьмет, и комнаты за собой оставит…

– Ума не приложу, чего ради королева терпит его, – с осуждением проговорила Агнес. – Он вообще хоть что-нибудь делает?

– Например, помог двумя наследниками обзавестись, – подсказал Симеон. – Кроме этого, ты имеешь в виду?

– Нет, я не в том смысле. Ладно, оставим, – сказала Агнес.

Королева обернулась к Дартаньян и что-то шепнула. Кивнув, капитан-генерал выступила вперед и вскинула руку. Разговоры кругом, и так едва слышные, мгновенно смолкли, и воцарилась мертвая тишина.

– Ее величество желает побыть одна, – объявила Дартаньян.

Раздалось шуршание ног, возобновились приглушенные разговоры. Четверка, выглядывавшая сквозь листву, видела, как придворные двинулись прочь. Шаги постепенно удалялись по мощеным проходам между рядами деревьев.

Когда королевы желают побыть в одиночестве, это имеет несколько иной смысл, чем у обычных людей. Так решил Анри, видя, что подле Софии остались кардинал, Дартаньян и король. Не говоря уже о слугах и мушкетерах по периметру беседки. Находился там и Сестуро, подобравшийся к Дартаньян со всей скрытностью, возможной для великана. Он успел шепнуть на ухо капитану, и та сразу взглянула в сторону зеленого укрытия юной четверки. Другое дело, глава мушкетеров никак не показала, удалось ли ей рассмотреть прятавшихся и желает ли она от них каких-то действий.

Кардинал тоже повернула голову. Видела она их или нет, но только все четверо разом пригнулись, чтобы спрятаться.

– Может, нам тоже уйти? – шепотом предложил Симеон.

– Нет, – сказала Агнес. – Сестуро велел оставаться здесь, пока не поступило иного распоряжения.

– Где Францони и Рошфор с ларчиком? – спросил Анри.

– Вполне могут тоже быть здесь, – ответила Агнес. – Прячутся и ждут, как и мы. Только по другую сторону.

– А ведь раньше мне нравились апельсины, – горестно вздохнул Симеон. – Вот же нелегкая занесла…

– Все лучше, чем в Башне, – заметила Доротея.

Возразить было нечего.

– И где же новообретенная драгоценность? – спросил король, поглаживая усы и озираясь, словно искомое должны были тотчас ему поднести.

У королевы стремительно портилось настроение.

– Я изъявила желание остаться одна!

– О да, лучше подождать, покуда они скроются с глаз! – Храня полнейшее самообладание, король махнул вслед отступающим царедворцам унизанной перстнями рукой. – Стервятники!

Королева вздохнула, не пытаясь скрыть раздражения, и снова подозвала Дартаньян. Та наклонилась к ней и кивнула, получив какое-то распоряжение. Затем, сделав шаг назад, в свою очередь, что-то сказала Сестуро. Тот покинул фонарь, скрывшись среди апельсиновых деревьев по ту сторону, чтобы вскоре возникнуть снова, уже вместе с Рошфор, Францони, поборником и мушкетером. Эти последние несли бронзовый ларчик.

– Ишь ты, тяжеленький, – с явным удовлетворением отметил король.

21