Ангел мщения

— Давайте, мы все же не будем с вами настолько… — Иван Степанович недовольно пожевал губами, подыскивая слова. Подыскал. — Прямолинейны.

— А что? Чего боитесь-то, гражданин следователь? — Красивое лицо Панкратова исказилось гримасой. — Что я на хвосте полицию привел?

— Минуточку…

Иван Степанович резво встал, перегнулся через стол, подхватил портфель Панкратова и через мгновение высыпал его содержимое на соседний со своим стул.

— Вы… — Панкратов задохнулся от бешенства. — Вы что себе позволяете, продажная вы сволочь! Кто вам позволил?! Вы…

— Прошу прощения, — хихикнул он, быстро возвращая все вещи по своим отсекам в его портфеле. — Просто меры предосторожности. И еще кое-что.

Он обогнул стол, поставил портфель на место и быстрыми щупающими движениями прошелся по телу Панкратова.

— О боже!

Тот даже сопротивляться не стал. Поставил локоть на стол. Уронил подбородок на кулак. Взгляд, обращенный на Ивана Степановича, был холоден и пуст.

— Старая вы сволочь, Иван Степанович. Что за представление вы тут устроили? Решили, что я приведу ваших коллег, чтобы… Чтобы что? Схватить за руку продажного следака? А зачем мне это? Чтобы вы в ходе следствия озвучили условия нашей предыдущей сделки? Вы вообще в своем уме!

— Простите, Глеб Сергеевич. Простите.

Он хотел казаться искренне виноватым, расстроенным, хотя не чувствовал ни того, ни другого. Потому что он глубоко презирал человека, сидевшего сейчас перед ним. Себя — нет. Его — очень сильно.

Он лично воспользовался ситуацией себе во благо. Он, по сути, никому не навредил. Он даже помог в чем-то. Помог не испортить дальнейшую жизнь этой семье.

А этот человек, сидевший сейчас перед ним, платил в прошлый раз за то, чтобы всеми силами свалить вину на кого-то еще. Он боялся огласки. Боялся за свою карьеру. Плевать ему было на слезы семьи Киселевых. Даже плевать было на свою семью, это Иван Степанович понял сразу. Ему не плевать было только на самого себя любимого.

Что бы Панкратов ни натворил в будущем, он не сядет в тюрьму ни при каких обстоятельствах. Он найдет тысячу лазеек, тысячу способов избежать наказания. Прямо вот как сейчас. Найдет людей, которым можно будет заплатить. И почему тогда этим человеком не стать Ивану Степановичу?

Поэтому пусть платит!

Вот такая была у Ивана Степановича философия. Неправильная, конечно, очень даже преступная, но он с ней как-то очень удобно ужился.

— Я хочу взглянуть, — требовательно произнес Панкратов. — Прежде чем заплачу.

— Хорошо.

Он достал свой мобильный телефон, поставил его так, чтобы Панкратов мог все видеть, но не мог до него дотянуться. Включил запись. Тот смотрел, не отрывая взгляда.

— То есть тем вечером вы следили за каждым моим шагом? — уточнил он.

И было непонятно, радует его это, удивляет или оскорбляет. А, плевать!

— Следил.

— Зачем? Что вас заставило?

— Просто я вдруг заподозрил вас в смерти вашей супруги. Решил, что именно вы организовали тот злополучный взрыв, который унес жизни сразу трех человек.

— Вы сумасшедший! — ахнул Панкратов, загребая в ладонь половину лица. — Я бы никогда этого не сделал!

— Теперь я знаю об этом. И именно поэтому говорю сейчас с вами.

Он ясно дал ему понять, что случись обратное, Панкратов не откупился бы никакими деньгами. Тот сразу понял. Кивнул. Подумал. Потом сказал:

— Скорее это мог быть отец мальчика, который погиб.

— Он этого не делал. Я знаю об этом совершенно точно.

— Понятно… Тогда взрыв был направлен на брата Дины. Он личность…

— Скандальная, знаю, знаю, — замахал на него руками Иван Степанович. — Но я сомневаюсь, что убить хотели его.

— Почему?

— Потому что убить его могли где угодно. Тихо, без лишних жертв и свидетелей. А не устраивать такую казнь. Публичную казнь. Не-е-ет, Глеб Сергеевич, казнить хотели именно вашу супругу. Я так думаю.

— Кто и за что?

— Я думаю над этим. Пока не понял. Так вы будете покупать эту запись? — Он резво убрал телефон в карман.

— А у меня есть выбор? Разумеется.

Панкратов влез в карман дорогого пиджака, сидевшего очень плотно. Угадать во внутреннем кармане конверт с деньгами было невозможно, но он там был. Сумма крупными купюрами, оттого и незаметно было вознаграждение.

— Можете не пересчитывать, — пробубнил он, принимая из рук следователя флешку с записью его поминутного алиби. — И… Спасибо, наверное. Вы снова меня выручили.

— Всегда рад помочь. — Иван Степанович аккуратно сложил конверт пополам и убрал его в сумку. — Ну-с, засим прощаемся?

И, отдав флешку с записью, он даже привстал, чтобы уйти наконец. Чтобы вернуться домой к жене, чтобы снова попасть в ее заботливые руки.

— Погодите, — повелительно махнул пальцами Панкратов. — Сядьте.

Он послушно вернул свой зад на стул.

— Послушайте, Иван Степанович, я тут подумал. — Панкратов уставился на него и, прищурив глаза, проговорил: — Раз вы сумели снять мое алиби, то, возможно, сумели снять кого-то еще? Кого-то, кто…

— Кто побывал в доме вашего тестя до вас?

— Да.

— Я не успел. Я не смог бы это сделать, следуя за вами по пятам, Глеб Сергеевич.