Ангел мщения

На самом деле он пребывал в таком бешенстве, что хотелось вцепиться в отполированное дерево перил, вырвать его вместе с гвоздями и начать крушить здесь все к чертовой матери. Двери, окна, плакаты с предостережениями и ссылками на статьи Уголовного кодекса.

Он такой идиот! Он такой беспробудный идиот! О какой карьере он мечтает?! О каком политическом олимпе! Он лох. Он просто лох, которого способен развести на крутые бабки рядовой следователь, не имеющий к делу убийства его жены и тестя никакого отношения.

Его поимели!

Как он собирался утром на встречу! Ах, как был горд собой! Как мечтал, что утрет нос следаку, который все старался навесить на него убийство тестя. Он поминутно, с удовольствием отрепетировал разговор, простаивая в пробках на дороге, ведущей от его дома к отделу полиции. А уж когда представил, как достает флешку, где было запечатлено его поминутное алиби, он даже рассмеялся.

Он не успел. Не успел достать флешку, не успел насладиться триумфом. Следователь, которому передали дело об убийстве Альберта Вадимовича, встретил его на пороге кабинета.

— Простите, закрутился, едва не ушел, — взмахнул он зажатыми в пальцах ключами. — Входите, прошу вас, Глеб Сергеевич.

Глеб сразу насторожился. Куда это он собрался уходить? Сегодня был решающий день. Сегодня он собирался, судя по предварительным намекам, предъявлять ему обвинение. И вдруг убегает, с ключами. Странно? Более чем!

Он прошел в его кабинет, сел, портфель поставил на колени. Флешка с записью была там.

— Глеб Сергеевич вынужден принести вам свои искренние извинения, — проговорил следователь, усевшись на свое рабочее место.

— Ничего. Я же успел. Вы не ушли.

— Я не об этом, — ткнул пальцем в дверь следак.

— А о чем, простите? — вторично насторожился Глеб.

— Я о том, что с вас сняты все подозрения. — Он широко развел руками и улыбнулся казенной неискренней улыбкой. — Ваше алиби на момент убийства полностью подтвердилось. Вы непричастны. Так что извините еще раз и… Я вас больше не задерживаю. Давайте, я подпишу вам пропуск.

Иван Степанович? Это он опередил Глеба и снабдил коллег записью? Сначала содрал с него крупную сумму денег, а потом…

Ах, старая сволочь! Ах, мерзавец!

Он чуть не расхохотался в полное горло злым сатанинским смехом. Сдержался. Похвалил себя за сдержанность. Молча кивнул. Встал, взяв в руки портфель. И вдруг спросил:

— У вас уже есть подозреваемый?

Следователь как-то поскучнел. Развел руками и отрицательно покачал головой.

— К сожалению, нет. Ведется следствие. Но… — он снова поднялся с места и зашагал с ним наперегонки к выходу из кабинета, ворча на ходу. — Никаких следов, отпечатков. Ничего.

— А свидетелей? Свидетелей нет? — вспомнил Глеб о стариках соседях, продавших запись с камеры видеонаблюдения ушлому Ивану Степановичу.

— К сожалению, нет. Никто ничего не видел. У соседей имеется камера наблюдения. И в нее попадает угол заднего двора вашего покойного тестя. Но она была неисправна в тот день. Все как нарочно.

— Или специально, — поддакнул Глеб и ушел.

Еле сдерживаясь, чтобы не зарычать от бешенства, он спустился по лестнице, миновал дежурную часть, вышел на улицу и, не помня как, дошел до своей машины. И лишь когда сел за руль, взвыл.

— Ах ты старая сволочь! Ах ты… Сволочь! Убить мало!

Страшное слово его вдруг отрезвило. Глеб дернулся всем телом и затих. А потом медленно поехал. В голове родился коварный план разоблачения настоящего убийцы. Нет, он, конечно же, не станет с него требовать денег. Не было у убийцы средств, способных компенсировать его личные затраты. Он просто отыграет весь свой гнев. Он просто получит глубокое моральное удовлетворение, наблюдая за страхом человека, который считался близким.

В офисе было малолюдно.

— А где весь народ? — спросил Глеб у охранника, делая пометку, что вернулся, в журнале регистрации.

— Субботник. Почти всех выгнали.

— Понятно. А мой помощник?

— Он на месте, Глеб Сергеевич. И Юлия Владимировна тоже, — зачем-то добавил охранник, тут же смутился и пробормотал: — Извините.

Надо же, даже этот малый знает об их романе. Неужели так заметно? Они вроде не афишировали, шифровались. А секрет-то и не секрет вовсе? Может, Юля языком болтает направо и налево?

И он притормозил, обернулся.

— Скажи, а откуда ты знаешь про меня и Юлю?

Охранник дернул плечами, неуверенно пробормотал:

— Говорят.

— Понятно. А кто говорит? Кто конкретно говорит?

— Бабы. Простите. Женщины, — поправился он и отвернулся, схватившись за трубку внутреннего телефона.

— Понятно, — повторил Глеб и пошел к лифтам.