Ангел-мститель (СИ)

Вследствие вовремя отвешенного комплимента я удостоилась чести даже присутствовать при этом разговоре. Осложнения у Анабель возникли, как я поняла, с ее кружком — кто-то из них чрезмерно разактивничался с несением идей добра и терпимости в широкие массы. Мой ангел, судя по всему, их всех лучше запомнил — так и сыпал именами, выспрашивая подробности, но я как-то сразу успокоилась. Мне еще тогда, когда Анабель представила нас своим ученикам, показался странным их подход к способствованию духовного совершенствования окружающих — с одновременным накоплением собственного капитала добрых дел. Что же теперь удивляться, если кто-то решил почаще взносы на личный небесный счет делать?

Удостоверившись, что особых причин для беспокойства нет (Анабель всегда умела мягче и результативнее, чем мой ангел, на людей воздействовать), я с удовольствием погрузилась в подготовку к приезду Франсуа. У ангелов свои дела, а у нас — свои, и очень мне не хотелось, чтобы Сан Саныч передумал все его предложения — без исключения! — принимать.

Удовольствие, однако, скоро сменилось озадаченностью, а потом и вовсе настороженностью. В отношении Ларисы. Как-то уж очень быстро освоилась девочка! Наверное, решение Сан Саныча направить ее сразу же на ознакомление с новыми коллекциями придало ей некий особый вес в собственных глазах, но она вдруг начала посматривать на остальных наших ребят с той снисходительностью, с которой студент-первокурсник взирает на школьников. Нет, с новыми материалами она разбиралась все также вдумчиво и на совесть, но зачем глаза закатывать при виде старых каталогов у них на столах и языком цокать, огорченно головой покачивая, когда они продукцию из них с клиентами по телефону обсуждают? И к Сан Санычу она начала все чаще наведываться, и засиживаться у него все дольше — какие-то свои соображения с ним обсуждать. Дельные, наверно, иначе он бы ее уже в два счета выставил своим делом заниматься, но зачем же на фоне других служебное рвение демонстрировать? Не говоря уже о том, что Сан Саныч оказался вдруг глубоко осведомленным в отношении того, кто и когда на работу опоздал, и кто и на сколько минут раньше с нее ушел.

Единственным человеком, с которым она продолжала вести себя безукоризненно, оказалась я. Она разговаривала со мной неизменно приветливо, частенько спрашивала, правильно ли выполняет ту или иную работу и даже делилась иногда теми идеями по улучшению работы нашего офиса, которые потом, надо понимать, Сан Санычу выкладывала. А меня не оставляла мысль, что она, с одной стороны, на мне тренируется, а с другой — зорко следит за тем, чтобы у меня не возникло желания кого-нибудь другого Сан Санычу на свое место предложить.

И временами от такого двуличия у меня чуть пар из ушей не шел.

Особенно после того, как она взялась за Тошу.

Тошина работа не имела никакого отношения к обновлению нашего ассортимента, поэтому продемонстрировать ему свое превосходство ей никак не удавалось. Она зашла с другой стороны.

Обмолвилась как-то, что недавно вышла новая версия 3D Max, и хорошо бы ей ее установить и заодно обучить работе на ней. У Тоши, конечно, глаза загорелись, но вмешался Сан Саныч — если что-то новое устанавливать — так всем, а если всем — так работа на неделю станет.

Напросилась с нами с Тошей на обед — бутерброды, мол, надоели, нужно хоть изредка горячее кушать. Я от неожиданности не нашлась, как от нее отделаться, но потом целый час только о Гале Тошу и расспрашивала, объяснив между делом Ларисе, что это — Тошина подруга.

Спросила у Тоши, как он домой добирается — и тут же просияла: «Ой, так нам же совсем по дороге!». Тоша пожал плечами, но после первой же поездки домой вместе с ней, начал то в магазин заходить, то с моим ангелом возле машины минут пятнадцать болтать.

Почувствовав, что все ее заигрывания не дают желаемого результата, Лариса принялась изводить его косвенно — ни к кому не обращенными репликами. Везет, мол, некоторым, которые могут себе позволить на обед домой съездить. Но как-то, мол, нехорошо противопоставлять себя таким образом коллективу. И вообще, витать в виртуальных облаках — это значит отрываться от настоящей жизни, так и не заметишь, как она пройдет.

Наш офис превратился в арену цирка, на которой любимца публики слона яростно атакует со всех сторон даже с виду неприятная моська. Но она упражнялась в этих булавочных уколах настолько искусно и между прочим, что никому из нас не удавалось одернуть ее — без явного скандала, который Сан Саныч просто не потерпел бы. Не знаю, как у других, но у меня от беспомощности уже просто зубы ныли. Когда я, пыхтя от возмущения, рассказывала обо всем этом моему ангелу, он только посмеивался:

— Ну что ж, Тошу девушки никогда не интересовали — даже такие добрые и спокойные, как Галя. Так пусть теперь узнает, что такое акула зубастая…

В одно из таких, ставших уже чуть ли не ежевечерними, извержений моей накопившейся за рабочий день досады ворвался телефонный звонок.

— Привет, Татьяна! — раздался в трубке жизнерадостный голос Марины. — Что новенького?