Ангел-мститель (СИ)

Стоя у мойки, мать глянула на нее поверх очков. — Нет уж, ты мне сначала расскажи, что там у вас приключилось.

— Да ничего такого, — пожала плечами та, которую позже назвали Мариной, — просто командировка неожиданно на голову свалилась.

— У твоего ничего неожиданного не бывает, — отрезала мать, выдвигая табурет из-под стола. — Садись и рассказывай.

— Да что рассказывать-то, мама? — нахмурилась та, которую позже назвали Мариной, но к столу все же села. Неудобно было, оставляя матери детей на целый день, отказывать ей в простой просьбе.

— Ну, к примеру, с чего это тебе так приспичило на какую-то встречу бежать? — прищурилась мать.

— Да вы, что, сговорились? — не выдержала та, которую позже назвали Мариной, забыв о своем намерении не посвящать мать в семейную размолвку.

— Ага, твой, значит, тоже против! — не замедлила сделать правильный вывод из ее слов мать.

— А даже если против, так что? — запальчиво возразила ей та, которую позже назвали Мариной.

— Вот мне и интересно, с чего это ты против мужа решила идти, — с нажимом произнесла мать.

— Да почему же против? — растерялась та, которую позже назвали Мариной. — Его ведь даже дома нет — не нужно ему ни с детьми оставаться, ни ужин самому себе готовить! Почему я не имею права один раз за столько лет пару часов своей жизнью пожить? Что плохого в том, чтобы с другими людьми встречаться — не ради карьеры, не для поддержания нужных знакомств, а просто так?

— А то плохо, — решительно заявила ей мать, — что если муж считает, что ты не должна что-то делать, то нечего ему в пику, за спиной…

Ту, которую позже назвали Мариной, вдруг словно прорвало.

— В пику? — задохнулась она. — В пику?! А ну, напомни мне, когда это я ему хоть что-то наперекор сделала — да нет, хоть одно слово поперек сказала! На работе каждый второй день допоздна сидит — пожалуйста. Весь дом у меня на плечах — разумеется. У детей уроки каждый день нужно проверять и каждую третью неделю на больничном с ними сидеть — нет вопросов. Все, как он скажет! А меня он спросил? Что я обо всем этом думаю?

— Глупая ты, дочка, — вздохнула мать. — Ученая, а дура. Не знаешь ты, как оно в жизни бывает. Нужно было тебя почаще к нам в деревню возить — посмотрела бы, как мужья жен с топором вокруг дома гоняют. По пьяному делу. А твой-то — не пьет, на чужих баб не заглядывается, все только в дом и тащит. Тебя вот пальцем ни разу не тронул… А может, и надо было, — помолчав, добавила она, — чтобы знала, что с чем сравнивать.

Та, которую позже назвали Мариной, молчала. В словах матери не было ни единой крупицы неправды — как тут же не преминул подчеркнуть тихий внутренний голос. И тут же подсунул ей образ визгливой соседки Нины Петровны — как образец совершенства, к которому она движется семимильными шагами. Она вдруг сама себе противна стала. Надо же — мужу так не решилась все это в глаза высказать, на мать выплеснулась. Да еще и после того как попросила ее присмотреть за детьми.

— Мам, не сердись, — тихо сказала она. — Это я сгоряча. Просто… Я даже не знаю, как объяснить. Что-то не так у меня в жизни. У меня ее просто нет. Меня уже просто нет. Я превратилась в приставку: на работе — к приборам, дома — к плите, с детьми — к учебникам, с мужем… Для него я — что-то вроде батареи. Набегается по своим важным делам, придет к ней и усядется рядом, чтобы погреться. А на следующий день ее опять можно в пустом доме бросить — пусть дожидается.

— Да ты радуйся тому, — воскликнула мать, — что он к этой твоей батарее всякий раз вернуться стремится. Вон отцу твоему я со всем своим теплом — и с тобой в придачу — не нужна оказалась, к другой батарее сбежал. А твой от тебя уйдет, что ты делать будешь — с двумя детьми? Ты о них думаешь?

— Да уж справлюсь как-нибудь, — беззаботно тряхнула головой та, которую позже назвали Мариной, сводя разговор к шутке. — Ты же справилась!

— Да уж видела я сегодня, — проворчала мать, — как ты с ними справляешься. Отца-то, небось, они с первого слова слушают. И речь не о том, что на свою зарплату ты их не поднимешь — им авторитет отцовский нужен, крепкая рука в доме. Не имеешь ты права их этого лишать.

— Мам, а на что я в жизни имею право? — печально спросила та, которую позже назвали Мариной.

— Ты имеешь право радоваться, что твоя забота кому-то нужна, — уверенно ответила ей мать, — что не посадили тебя на комод, как тех твоих кукол — красоваться без дела и пыль собирать. Вот ты говоришь, что тебя уже нет — так и должно быть! Ты, как замуж вышла, должна перестать отдельной горошиной по миру кататься — должна в любое время в первую очередь о семье своей думать и чувствовать себя ее частью. Даже если и не главной — не всем же в жизни командовать, кому-то нужно и команды выполнять, а то останутся они словами пустыми.

— Должна, должна, должна, — устало повторила та, которую позже назвали Мариной. — Мам, почему я все время что-то кому-то должна? Почему никто не спросит, чего я хочу? Почему все лучше меня знают, что мне нужно? Я отрастила себе чувство долга, как горб — вот и перекосило теперь, не знаю, как выпрямиться.