Ангел-мститель (СИ)

Под камнями я, естественно, подразумеваю информацию. Устала, видно, земная жизнь обстреливать меня неожиданностями — я все равно всякий раз успешно увертываюсь! — и решила оценить мое умение мыслить стратегически: анализировать каждый незначительный с виду фактик, укладывать его на нужное место в общей картине, предугадывать его воздействие на последующие события и встречать оные во всеоружии надлежащей подготовки.

Точь-в-точь, как я того хотел.

Памятуя человеческую поговорку: «Предупрежден — значит, вооружен».

Вот только вооружать меня эта жизнь начала не мелким гравием, чтобы руку успел набить в метании, постепенно наращивая силу и точность броска, а сразу тектонической плитой. Вот спасибо за доверие — убедил в своих способностях справиться с чем угодно! Из-под эдакой махины сначала выползти нужно… по частям, потом эти части назад вместе сложить… желательно, в исходном порядке, а потом уже чесать в области верхней части, размышляя, как бы этот «камешек» с места сдвинуть. Не говоря уже о том, чтобы забросить его куда-нибудь.

Нет, с другой стороны, правильно. Если я — неземное существо и горжусь этим, значит, и задачи передо мной нужно ставить соответствующего масштаба. Особенно, если время дается на подготовку к их решению. И сообщить о них поручено младшему по званию — перед которым как-то не к лицу позорно ткнуться носом в землю.

Вот это и была та единственная мысль, которая удержала меня в рамках приличий во время разговора с Тошей на следующий день после того, как у Гали родилась дочь. Только она дала мне силы изображать из себя могучего Атланта, которому по плечу новости любой степени тяжести. Слава Богу, хоть только голосом изображать — при первых же Тошиных словах я сел. От неожиданности.

— Я тебе настоятельно советую не присутствовать при Татьяниных родах, — отрывисто, без всякого вступления, бросил он, как только я примчался вечером в офис.

Я просто онемел. Это еще что за новости? С какой это стати я Татьяну в таком важном деле одну брошу — это же не в офисе на стульчике сидеть, или дома на мягком диване и в полной безопасности, пока я на работу или в магазин бегаю! Не говоря уже о том, что это мой парень рождаться будет. Мне уже не терпелось обычными глазами на него посмотреть, а не мысленными. Я и воочию первым увидеть его должен!

— Почему? — осторожно спросил я.

— Чтобы родное ведомство не потеряло ценного сотрудника! — процедил он сквозь зубы.

А тебя оно почему не потеряло, чуть не возмутился я, но тут же вспомнил, что Галя о его присутствии ни сном, ни духом не ведала. Из тех фильмов, что мы смотрели с Татьяной, я понял, что рождение ребенка для женщины — процесс достаточно неприятный. И винят они в этом, разумеется, мужчин — причем довольно громко. Наверно, потому у их мужчин и принято держаться в это время от них подальше. Правда, недолго, и потом женщины, как правило, лежат и выглядят совсем слабенькими — едва-едва руки поднимают — так что можно уже без опаски подходить.

— Ну, не прибьет же она меня совсем, — постарался я уверить самого себя.

— Кто? — Он даже повернулся в мою сторону, словно мы с ним на улице, на скамеечке светскую беседу вели.

— Кто-кто — Татьяна! — ответил я, и прикрикнул: — Головой не верти!

— Ты, что… совсем идиот?! — заорал Тоша — к счастью, все еще мысленно. — Я имел в виду — чтобы ты умом от этого крика не тронулся!

— Тоша, — попытался я урезонить его, — мы с Татьяной не первый день общаемся — она постоянно на меня орет. И на здравости моего рассудка это пока никак не сказалось. Ее, главное, в охапку схватить, чтобы руки не очень распускала — какие-нибудь десять-пятнадцать минут, как по телевизору показывают, удержу, не переживай.

— По телевизору? — Тоша закрыл глаза, тяжело дыша. — А тебе там их лица в этот момент показали? Как зрачки от боли расширяются? Как от крика вены вздуваются? Как пот градом катится? Как они то корчатся, то обмякают безвольно, словно из них все кости вынули? И их там много — одна замолкает, две другие эстафету подхватывают…

Я ошеломленно молчат, пытаясь охватить разумом услышанное.

— И это продолжается часами, — продолжил Тоша, переведя дух. — Поначалу еще хоть не так часто, а под конец… Это просто невозможно! Это невозможно ни видеть, ни слышать! И деться некуда, и сделать ничего не можешь.

— Совсем ничего? — тихо спросил я.

— Ничего! — глухо ответил Тоша. — Там и врачи эти только ходят, смотрят и «Еще рано, процесс естественный и должен идти своим чередом, нужно потерпеть». Потерпеть! — скрипнул он зубами. — Я внушать пытался, чтобы отвлеклась немного, расслабилась — так меня чуть в сторону не отбросило… звуковой волной. Я не знаю, как они это выдерживают! — чуть не вскрикнул он. — Как они вообще на это решаются! Еще и улыбаются потом — сквозь слезы! — глядя на этого монстра, от которого их только что на части разрывало.

— Ну, прямо — на монстра! — обиделся я за своего парня. — Насколько я помню, очень симпатичный человечек — только в миниатюре…