Ангел-мститель (СИ)

— Мне кажется, медведи сильнее всех, — задумчиво ответил сын. Похоже, разговоры о страхе и уважении засели у него в голове крепче, чем ей бы хотелось.

— А вот и нет! — тут же принялась спорить дочка. — Тигры еще сильнее.

— На самом деле, — вмешался муж, — медведь опаснее тигра — он и бегает быстро, и по деревьям лазает, и воды не боится.

— Тигры все равно сильнее! — заупрямилась дочка. — Мама, правда, что тигры сильнее?

— В самом деле, — повернулся к той, которую позже назвали Мариной, муж, — что-то наша мама совсем притихла. Что же она нам скажет — кто самый страшный зверь в природе?

— Не знаю, — нерешительно ответила она, озадаченная внезапным интересом к ее точке зрения. — Мне их всех как-то жалко. Невесело им, наверно, в этих клетках.

Дети притихли, растерянно переглядываясь.

Прищурившись, муж внимательно посмотрел на нее.

— Но ведь здесь на них никто не может напасть, их кормят, заботятся о них, на зиму в теплые помещения переводят. Об этом ведь тоже нельзя забывать, правда? — объяснил он детям, но ей показалось, что слова его обращены к ней. — И потом — если бы не было зоопарков, где бы мы могли понаблюдать за дикими животными, вот так — совсем близко?

— А «В мире животных» на что? — спросила она.

— Нет, мама, — уверенно возразил ей сын, — по телевизору это совсем не то.

Она согласно кивнула, больше не споря. Тихий внутренний голос резко напомнил ей, что неразумно привлекать внимание детей к ограничению свободы в преддверии проверки уроков.

Важное воспитательное мероприятие прошло вечером успешно и не заняло много времени. Учителя на продленке дело свое знали и относились к нему со всей присущей воспитателям подрастающего поколения серьезностью. И на следующий день, сразу после завтрака они отправились в сад.

Попасть туда можно было далеко не всегда, что придавало прогулкам вдоль бесконечных рядов яблонь особую привлекательность. Центральные ворота вообще открывались исключительно для грузовых машин и присланных на уборку урожая отрядов работников всевозможных предприятий. На сбор фруктов люди всегда соглашались охотно — целый день на свежем воздухе, и домой можно килограмм яблок с собой вынести, самых отборных, конечно. Местные жители не могли мириться с тем вопиющим фактом, что лучшая часть растущего рядом с их домами богатства достается пришлым чужакам, и, не успевали сторожа заделать одну дырку в заборе, как в нем появлялось три новых. Остаток же собранных даров природы машины вывозили почему-то не прямо в магазин, а в хранилища, где те днями, если не неделями, ожидали учета и контроля, после чего попадали в торговую сеть уже изрядно усохшими.

Но сейчас урожай был уже снят, и сторожа смотрели на незаконное проникновение на охраняемую территорию сквозь пальцы. Для детей эти осенние прогулки по саду были чем-то вроде охоты за сокровищами. Они носились по саду в поисках завалявшегося где-то в траве спелого, краснобокого яблочка и вечером долго спорили, кто оказался победителем в соревновании: тот, кто нашел первое яблоко, или тот, кто нашел их больше.

Муж поддерживал в них дух состязания, говоря, что острый глаз и расторопность приносят в жизни только пользу. Тихий внутренний голос уговаривал ту, которую позже назвали Мариной, что дети совершают хороший поступок, подбирая с земли свежие фрукты, которые иначе пропадут без пользы, и заслуживают награды за него.

Едва они углубились в сад, дети разбежались в разные стороны, а та, которую позже назвали Мариной, с мужем некоторое время шли неторопливо по влажной земле, молча наслаждаясь свежим воздухом и тишиной.

— Ты знаешь, я давно хотел тебе сказать… — вдруг заговорил муж.

Она вопросительно глянула на него.

— Я ведь не сентиментальный человек, — продолжил он, заложив руки за спину и глядя прямо перед собой, — но мне кажется, что у нас с тобой хорошо жизнь сложилась.

— О чем это ты? — удивилась она. Душевные разговоры у них как-то не случались. Не то, чтобы кто-то против был — просто не случались.

— Да обо всем, — ответил он. — Сама посмотри — в люди выбились, дети хорошие, послушные подрастают, в доме достаток, уют, порядок… Каждый день дела-дела, оглянуться некогда, а вот провели два дня все вместе — и сразу понятно, зачем вся эта круговерть.

Она молча взяла его под руку и прижалась к ней.

— Я ведь все это ради вас делаю, — продолжил он, положив ладонь ей на руку. — Я ради вас на все готов. И работать сверхурочно, и по первому вызову в выходные срываться…

— Да я знаю, знаю, — успокаивающе пробормотала она.

— Вот за это я тебе и благодарен, — кивнул он. — За то, что умеешь главное в жизни видеть. И ценить. За то, что после любой работы я всегда могу домой вернуться и душой отдохнуть.

Она молчала, не зная, что сказать.

— Красивых слов говорить я так и не научился, — вновь заговорил он после короткой паузы. — Но не в них ведь дело, правда? Ты ведь и без них всегда знаешь, в чем для меня смысл жизни заключается. И в твоей жизни все хорошо, правда? Тебе тоже не на что жаловаться, да?

— Конечно, — тихо ответила она, уткнувшись лбом ему в плечо.