Ангел на метле

– Вау! Жуть страшенная, – запричитала блондинка, – я чуть сама не померла! Как он ее! Тело, наверное, по воздуху летело! Шмяк о землю! Бух! Я в тонаре сидела! Лучше такого не видеть! Потом не заснешь.

– Вы случайно не запомнили марку автомобиля, совершившего наезд?

– Не! Длинная такая… с фарами и колесами.

Я постарался скрыть разочарование и продолжил допрос:

– А цвет?

– Черный! Или синий! А может, коричневый, – засомневалась торговка.

Я вынул из бумажника купюру, положил ее на грязную фарфоровую тарелочку и сказал:

– Очень вас прошу, попробуйте напрячься и в деталях описать произошедшее. Вас как зовут?

– Лариса, – кокетливо представилась тетка и взбила пальцами кудряшки.

– Ларочка, мне очень нужны подробности!

– Э… э… торговля плохо шла, – завела Лариса, – булки кончились, а народ, как назло, сдобу хотел, через одного нудили: «Где плюшки?» Все теперь избалованные, это раньше все молча сметали, наплевать, как называется, батон – он и в Африке батон. Нынче же кривляются по полной программе, подавай одному с персиком, другому с клубникой, третий ваще ананасов хотит.

Я терпеливо ждал, пока Лариса доберется до сути. Никогда нельзя перебивать свидетеля, среди массы словесной шелухи может попасться алмазное зерно.

Лариса, огорченная отсутствием булочек, то и дело выглядывала из вагончика, она ждала мужа Леню, который привозит из пекарни товар, но он, как назло, не ехал.

Лариса без конца трезвонила супругу на мобильный. Сначала Леня вежливо отвечал:

– Не дергайся, пробки кругом.

Но Лара не успокаивалась и в конце концов заорала:

– Дурак! Скоро народ с работы попрет, самая торговля начнется, если плюшки к ночи доставишь, я их не продам, а на следующий день засохшие никому не нужны. Из тебя бизнесмен как из меня веник!

Леня вышел из себя и завопил в ответ:

– Заткнись, дура, вот попаду в аварию, расхреначу тачку, ваще тонар закроется, не на чем хлеб возить будет!

Лариса притихла, ей стало стыдно, ну задержался Леня, это же не повод мужика пилить. Видно, муж тоже ощутил вину, потому что перезвонил сварливой половине и мирно заявил:

– Я уже рядом, через два квартала, распихай там пока пустые противни.

Лариса стала складывать штабелем кондитерские листы и тут услышала глухой удар, странный скрежещущий звук, крик… Торговка похолодела, неужели спешивший с булками муж таки попал в аварию? Не вписался в поворот и влетел в стену дома?

Бросив все дела, Лариса выскочила на улицу и перевела дух, вдали мелькали красные задние фонари какой-то тачки, Ленин старый «каблук», очевидно, пока ковылял по соседнему переулку. Не успела Лара обрадоваться, как увидела что-то, темневшее на дороге. Сначала она приняла кучу за сбитую собаку и бросилась к ней. У Лары дома живут три беспородных пса, двоих она подобрала у метро, вылечила, поставила на ноги. Лариса метнулась к неподвижному телу и, только подойдя вплотную, поняла: это женщина.

– Тут Ленька припер, – заново переживала стресс торговка, – ему прям плохо стало! Выглядела девка жутко, стали мы в «Скорую» звонить, потом ментов вызывать! Знаете, не дай бог вот так под тачкой оказаться! Никто не торопился! Ну ваще! Красный Крест через два часа приплюхал! Да еще врач на меня наорал, зачем я несчастную двигала! Так я картонку под нее подпихивала, земля холодная, сырая. Ну ежу понятно, воспаление легких получит! Вот хренота. А потом ее увезли.

– Не припомните, когда это случилось? – Я попытался выяснить хотя бы время наезда.

Лариса стала крутить толстое золотое кольцо на указательном пальце.

– В больницу ее, ну… около… э… после часа отправили.

– Постойте, – удивился я, – и до этого бедняжка пролежала около двух часов?

– Больше, – с уверенностью сказала Лариса. – Хочешь, я тебе точное время назову? Вот, смотри, тама заводик, ну, левее, видишь будку?

– Да, – кивнул я. – Что же могут производить в подобии собачьей конуры?

– Ой, юморист, – захихикала Лариса. – Это проходная, предприятие у них в глубине двора, за елками. Хитро придумано, деревья зимой и летом одним цветом, никогда ниче не видать. В советские времена здесь почтовый ящик[13] был, а сейчас всякую лабуду выпускают, народу у них много. Я че так из-за булок дергалась? Эти заводские – мои покупатели, их расписание смен я шикарно выучила. Первая на работу в пять тридцать утра прет, мимо тонара бегут и хлеб хватают, видать, буфет у них там дорогой, вот и запасаются, в полдень они назад бегут и тогда домой берут. А второй пересменок в полдевятого утра плюхает, назад, соответственно, в четыре дня. После никакой торговли, так, несколько человек подойдет. Когда девку сшибло, первая смена еще не вышла, народ повалил уже после, такая толчея получилась, все останавливаются, зырят, я ее загораживаю, говорю: «Люди, че интересного, валите себе мимо, плохо человеку. Лучше помогите, если в медицине разбираетесь, или позовите со своей фабрики врача, небось медпункт есть!» Значит, сшибло ее в половине двенадцатого!

– Спасибо, – кивнул я.