Ангел на плече

Разговор со старшим отряда, звали его Дунгад, не занял много времени. Мой оруженосец практически обо всем договорился. Поскольку наемники неожиданно лишись работы на половине пути, а наниматель толстый купец, что уже дремал перебравший пива за соседним столом, расплатился с ними с учетом штрафа за разорванный контракт, то и оплату Дунгад задирать не стал. С Никиткой они предварительно договорились на двадцать серебряных монет в день каждому воину, двухразовую кормежку и компенсацию в случае смерти бойца в размере двухста монет. С добычи во время службы под моим началом им полагалась десятая часть. Я не сильно пока еще разбирался в тонкостях местных товарно-денежных отношений, доверившись оруженосцу, дал свое согласие на условия Дунгада. Предупредив наемника, что служба у меня спокойной и безопасной не будет. Он лишь расплылся в довольной ухмылке, его бойцы немного раскисли от спокойной жизни, немного размяться им не помешает. Мы пожали руки. На мой вопрос по поводу контракта, крепкий мужчина лишь хмыкнул, заявив, что настоящие воины не пачкают свои руки чернилами, как торгаши. При этом он бросил взгляд полный презрения за соседний стол.

В его отряде было восемь бойцов, вместе с ним, все закаленные не в одной схватке толковые ребята. Трое служили в армии герцога Харнийского под его началом и участвовали в отражении нашествия орды орков и гоблинов на Североземье. В одной из битв хвастался мужчина, он со своим отрядом помог призванному прелатами герцога ангелу положить багамута, здоровущую тварь.

При упоминании небесного воина я рефлекторно поморщился, причем реакция лицевых мышц произошла спонтанно, независимо от меня. Наверняка внутри моего цифрового организма взыграла кровь падших, что не сильно жаловали своих бывших братьев. Дунгад это заметил, но не подал виду.

Затем после победы над ордой, герцог начал закручивать гайки в своих владениях, не забыв при этом и армию. Посмотрев на то, как настоящих героев войны постепенно лишают вольностей, Дунгад с товарищами подался в солдаты удачи. Пока наемник рассказывал о своей жизни и подвигах, я решил воспользоваться своей способностью.

Дунгад.

Уровень 9.

Наемник. Ранг: Ветеран.

Раса: варвар.

Сила-10.

Ловкость-8.

Выносливость-11.

Стойкость-5.

Навыки: Владение мечом(8), Владение парным оружием(8), Владение топором(7),

Командование(4), Бой в строю(5).

Способности: Берсеркер(3), Призывный клич(3).

Серьезный мужчинка, сделал я вывод, просмотрев его параметры. Для себя отметил, посмотреть в правилах, что за навык «командование» и как тренировать у своих воинов «бой в строю». Почему я не обратил внимания при создании персонажа на то, что варвары это отдельная раса? Потому, что вы были сильно ограничены в выборе сударь. А вот и мое второе я проснулось.

Закончив с наемниками, я распорядился, чтобы они через час полтора были готовы выступать. То, что близилась ночь, их особо не смутило. Дунгад получив аванс, направился к своим, готовится к походу, для них это дело привычное.

Я подошел к сидящему на своем неизменном месте за стойкой хозяину хутора. Разговор с ним решил пока отложить, надо было проверить одно предположение. Попросил Клима подняться ко мне в комнату через час. Никиту и Аридэль отправил собираться. Оруженосцу наказал через час, вместе с Климом зайти ко мне.

Зайдя в свою комнату, задвинул засов на двери. Достал из маленького свертка пробирку со светящейся внутри нее субстанцией. Эссенция благодати пятьсот единиц, подсказала мне система, приняв мой внимательный взгляд за применение способности. Сел на край кровати и уверенно сломал восковую пробку.

Комнату заполнил яркий свет. Он лился из пробирки мощным потоком, проникая во все углы и щели, не оставляя теням и темноте ни единого шанса. Меня окружал свет. Очертания стен, потолка и мебели исчезли, был только изначальный свет. И вдруг с резким хлопком, все это светопреставление вошло в меня.

Колбасило меня я вам доложу не слабо. Я не знаю, какие ломки испытывают наркоманы, но я думаю до того, через что пришлось пройти мне им далеко.

Мои суставы с треском выскакивали из положенных им мест, мышцы скручивались и отделялись от костей. Сухожилия самостоятельно завязывались в узлы и со звуком лопнувших струн рвались. Два молотобойца уверенными и методичными ударами превращали мою затылочную кость в мелкое крошево. Когда силы этих крепких парней закончились, налитые кровью глаза лопнули и мир погрузился во тьму. Кричать я не мог, мои челюсти были сжатые с такой силой, что зубы крошились и кололись, разрезая острыми краями язык, от которого оставались жалкие лохмотья. Отрезанные куски забились в горло и не давали мне дышать.