Ангел-наблюдатель (СИ)

Не найдя, что ответить, я только улыбнулась ему. И вдруг подумала, что в его возрасте любые неприятности грозят тем, что наша с ним жизнь здесь может закончиться намного раньше, чем нам обоим того бы хотелось. О чем, тут же дала я себе слово, я тоже напомню им — при первом же, не обязательно удобном случае. Прямо через пару часов, когда позвоню Танье, чтобы узнать, как они долетели, и сделать ей свой последний летний доклад.

А пока, решила я, неплохо бы связаться со Стасом и рассказать ему, что мне, похоже, удастся вызвать на откровенный разговор родителей других ангельских детей здесь, у нас.

Глава 14. Последний компромисс Стаса

Практика показывает бесперспективность каких бы то ни было договоренностей с исполинами, которые с каждым годом все более упорствуют в превалировании своих узконаправленных и, как правило, чрезвычайно нестабильных интересов над соображениями развития и укрепления ангельско-человеческих связей. Более того, согласие небесного сообщества идти им на уступки исполины неизменно воспринимают как признак слабости, все глубже утверждаясь в осознании своего абсолютного превосходства и все быстрее наращивая объемы своих аппетитов. Широко используя доведенную ими до совершенства тактику кажущегося отступления и демонстрации полного довольства достигнутым, они всякий раз всего лишь выжидают удобного момента, чтобы вновь поставить небесное сообщество в безвыходное положение и вынудить его к удовлетворению очередного пакета их требований.

Не менее тревожащими являются все шире распространяющиеся среди исполинов намерения решать вопрос их статуса своими собственными силами, хотя и с неизменным привлечением все большего числа сторонников, к которым с немалой, к сожалению, долей уверенности уже можно отнести преобладающую часть небесных посланцев на земле, проведших на ней сколь бы то ни было продолжительный период времени. В результате подмены у последних высших небесных приоритетов чисто земными пристрастиями, сознательно культивируемыми исполинами, возникает угроза не только неуклонного углубления противоречий между подразделениями небесного сообщества, но и прямого его раскола по живому телу самих подразделений, с образованием в каждом из них фракций, ратующих за расширение прав и свобод небесных резидентов на земле, вплоть до придания им статуса автономности.

Учитывая постоянно увеличивающееся число исполинов, а также бурный рост человеческих средств коммуникаций, процесс подрыва принципа секретности пребывания на земле представителей небесного сообщества может стать необратимым уже в самом ближайшем будущем. Все вышеперечисленное однозначно указывает на срочную необходимость принятия чрезвычайных мер в отношении исполинов как источника прямой угрозы стабильности и самому существованию небесного сообщества.

(Из отчета ангела-наблюдателя)

Вот прямо скажу — как-то отвык я уже отчеты писать. Да еще и за такой период — пальцы же судорогой сведет! Главное преимущество руководящего поста — возможность повесить это дело на кого-то из подчиненных. Только о нем я и пожалел, когда в отставку подавал.

За должность свою я никогда особо не держался, хотя не стану врать, что тащил этот воз безропотно и из одного только глубокого чувства долга. Свободу она мне тоже давала немалую — и в перемещениях, и в принятии решений, и в выборе способов их реализации. Да и в общении с ближними и, особенно, дальними — забавно было временами наведаться без излишней помпы к охваченным жаждой усовершенствования нашего общества соплеменникам и в самом разгаре пламенных речей поинтересоваться их конкретным его видением. Представившись. Как-то они сразу скисали, и глаза жарким патриотизмом загорались. Таких я на место, не стесняясь, всегда ставил — у нас, в комфорте и безопасности, легче легкого за совершенство бороться. Языками.

А вот на земле мне действительно интересно было. Там то и дело такие ситуации встречались, что я потом только удивлялся, как рук хватило отмахаться. Как правило, с особо рьяными из наших и так уже ошалело фанатичных миссионеров среди людей. О хранителях речь, само собой. Они же вечно на рожон лезут — в полной уверенности, что их кто-то от него прикроет. Со всех сторон.

Их одержимость людьми я никогда не понимал. Слишком много в тех слабых мест. В головах, я имею в виду, в убеждениях. То и дело приходится гайки подкручивать, чтобы и сам разбалансировавшийся человек вразнос не пошел, и окружающие тут же в резонанс с ним не вступили. Моим ребятам, разумеется, приходится, а вот когда мы все свободно болтающиеся у человека в голове концы намертво закрепили — хранители тут как тут, со своим восторженным квохтаньем о самосовершенствовании человека и о нерушимости стройной системы его взглядов. Которую им, между прочим, на блюдечке с голубой каемочкой преподносят и которую они далеко не всегда охраняют, как следует.