Ангел-наблюдатель (СИ)

Родители, конечно, все эти оплошности встречали добродушным смехом и дружными хлопками зрительских симпатий. Но когда на сцену вышли Игорь с Дарой…

Они выскочили из своего леса как будто по отдельности, затем заметили друг друга, обнюхались, чуть шарахнулись от снеговика — и только потом обняли друг друга за плечи (Дара еще Игорю и головку кокетливо на плечо умостила) и устроили из своих жалких четверостиший целый диалог, удивленно переглядываясь, опасливо косясь на снеговика и театрально пожимая плечами. Они еще при этом растирали себя руками и чуть притоптывали ногами, словно им холодно на одном месте стоять было. Отчитав свои слова, они нарочито содрогнулись, развернулись в одном прыжке, помахали своими хвостиками и ускакали назад в свой лес.

Их уход со сцены сопроводили не хлопки, а самые настоящие аплодисменты, и весь остаток спектакля как-то смазался.

Я, кстати, когда мы после Нового Года у Татьяны собрались, попросила их повторить их номер — для Сергея, да и для Стаса с Кисой (вот же, господи, до сих пор в голове не укладывается — взрослый человек, а на такую дурацкую кличку отзывается!) — так они свою сценку еще и разнообразили. Пошушукались пару минут в прихожей, потом влетели в гостиную по разные стороны стола, обнюхали всех нас, сделали вид, что испугались, заметив друг друга, и потом уж сошлись и довели ее до конца. Я в тот раз впервые в жизни у Кисы на лице улыбку увидела — и, между прочим, имею право гордиться этим ничуть не меньше, чем их родители!

Короче говоря, у нас после того утренника больше не возникало вопросов, кому главные роли во всех последующих играть. Некоторые дети вообще даже участвовать отказывались — то ли перепугались до смерти, то ли родители их не похвалили, как следует. И тут за дело взялась Дара.

Честно признаюсь, ни с одной из групп после них подготовка к утреннику не превращалась для меня из неизбежной муштры в увлекательную игру. И именно так ее воспринимала и преподносила остальным детям Дара. После Нового Года она опять начала допускать некоторых детей к их с Игорем выдумкам — неизменно давая им понять, что он является не просто обязательным, а главным участником. При этом она включала свое очарование на полную силу, и постепенно дети вновь приняли Игоря в свой круг.

Репетиции были для нее словно Богом предоставленным шансом попробовать себя чуть ли не во всех ролях. Если у кого-то из других детей что-то не получалось, мне даже просить ее не нужно было — она тут же подходила и показывала, как нужно сделать. Причем, в ее демонстрациях не было и намека на снисходительность примадонны, и обучались у нее дети намного быстрее, чем у меня — то ли расстояние между ребенком и взрослым им не мешало, то ли доверяли они ей больше, то ли просто походить на нее хотели. Она и во время спектакля могла чью-то забывчивость прикрыть — или неожиданным, отвлекающим на себя внимание жестом, или смешным, заполняющим неловкую паузу возгласом, или просто собой, в самом прямом смысле.

К весне я уже решила, что в нашем детском царстве-государстве воцарились, наконец, полный мир и согласие. Но однажды я поняла, что даже у детей под полным благополучием могут скрываться весьма непредсказуемые, а иногда и печально предсказуемые подводные течения.

Дара с Игорем практически не болели. За все время их пребывания в садике у меня пальцев на одной руке хватит, чтобы пересчитать, сколько раз они оставались дома по болезни. Вот вам еще один пример разумного отношения родителей к оздоровлению, закаливанию и правильному выбору одежды, а то — стоит ребенку чихнуть, все, садик виноват.

Но все же случалось и им простудиться. И той весной впервые заболела Дара — и на добрых полторы недели. Кстати, это был единственный раз, когда ее так долго не было, потом она, как и Игорь, не больше двух-трех дней отсутствовала — видно, Татьяна с Анатолием поделились опытом с Галей и Тошей.

Во время ее отсутствия Игорь полностью ушел в себя. Он неукоснительно следовал всем нашим правилам, но ни с кем не играл — в свободное время рисовал, лепил, строил что-то на площадке; одним словом, делал что-то руками, всем своим видом давая понять, что отнюдь не расположен к общению. Волноваться за Дару он не мог — я знала, что они каждый вечер в Скайпе встречаются — но за все это время он ни разу не улыбнулся, даже когда вечером за ним Татьяна с Анатолием приезжали.

И вот, воспользовавшись его подчеркнутым одиночеством, его и взялись изводить тот самый пресловутый Алеша и еще двое особо пакостных мальчишек. Я говорю — особо пакостных, потому что делали они все это исключительно у меня за спиной: то под локоть его за столом толкнут, чтобы рука с карандашом дернулась, то плечом двинут, проходя мимо, то мячом на площадке, словно случайно, бросят — прямо в его строение.