Ангел от Кутюр

– Разве что до туалета доползу. Но сиделка не позволяет, у меня «утка» под боком.

Де Бельмонт поднялся и отодвинул стул.

– Как зовут сиделку?

– Бланш.

Де Бельмонт вышел из комнаты и вскоре вернулся в сопровождении сиделки.

– Сейчас мы оденем тебя, дорогая, – почти торжественно объявил он.

– Что ты задумал, любимый? – Ирэн заморгала.

– Бланш поможет одеть тебя. Поднимайся.

– Я не могу, у меня нет сил. Жан-Пьер, я же…

– Глупости всё это – про смерть. Мы живём… Ты живёшь, Ирэн! И мы должны жить, пока живём. Ты хочешь гулять? Значит, мы отправимся на прогулку.

– Но…

Возражения Ирэн отскакивали от де Бельмонта, как от стены. Он не слушал и не разрешал сиделке реагировать на причитания Ирэн. Через полчаса её одели в красивое летнее платье, которое де Бельмон сам выбрал в шкафу, и слегка причесали, чтобы придать её растрёпанной голове приличный вид.

– А вот красить губы тебе не будем, – решил Жан-Пьер. – Хочу, чтобы ты была, как в нашу первую встречу: обыкновенная девчонка без причуд.

– Девчонка? – засмеялась Ирэн. – Ты бы ещё сказал «школьница».

– Ты не была школьницей, когда мы познакомились. Но губы не красила, помнишь?

– Я всё помню, дорогой… Только вот туфли на каблуках мне сейчас не по силам.

– Пойдёшь в босоножках. У тебя же есть без каблука?…

Бланш помогла им спуститься на улицу и сопровождала всю прогулку, держа в сумочке приготовленный на всякий случай шприц. Она двигалась бесшумно в нескольких шагах позади. Ирэн шла медленно, тяжело переставляя ноги и опираясь на руку де Бельмонта. Иногда она останавливалась и клала голову ему на плечо.

– Спасибо тебе, – шептала она, – спасибо.

Жан-Пьер чувствовал, как к горлу подкатывал ком, а на глазах наворачивались слёзы. Он никогда не замечал за собой сентиментальности, растрогать его скупое на чувство сердце было почти невозможно, но сейчас он весь размяк и никак не мог взять себя в руки. Он вёл бывшую жену и физически ощущал, как её счастье – последнее, недолгое теперь – передавалось ему. Она смотрела то себе под ноги, то на своего спутника и улыбалась.

Метров через сто она остановилась.

– Больше не могу, – объяснила она едва слышно. – И не дотяну до подъезда. Мне бы на лавочку присесть, но тут ничего нет поблизости.

Жан-Пьер подхватил её на руки и увидел настороженный взгляд медсестры. Её рука потянулась к сумочке со шприцем, но де Бельмонт отрицательно покачал головой. Прохожие изумлённо смотрели на мужчину, державшего на руках смертельно бледную, но счастливо улыбавшуюся женщину, и не понимали, что происходит.

– Ты никогда не носил меня на руках, – тихонько засмеялась Ирэн. – Оказывается, надо умереть, чтобы получить всё, чего недополучила при жизни.

– Ты жива, Ирэн! Жива! Ты всего лишь болеешь…

– Держи меня крепче, а то уронишь. Хоть я и похудела, но ты давно уже не юноша. Держи меня крепче, Жан-Пьер…

Он донёс её до подъезда, но в лифте она попросила поставить её на ноги.

– Последний раз… Сама… Войду в мой дом… Сама поверну ключ…

Они вернулись в квартиру, однако в коридоре Ирэн упала и вытянулась на полу. Де Бельмонт поднял её и быстро перенёс в спальню. Сиделка сделала укол. Ирэн погрузилась в сон.

– Помогите мне раздеть её, – попросила Бланш, и уходите. – Она не проснётся до утра.

– Если вдруг проснётся, передайте ей, что утром я приеду, – пообещал де Бельмонт.

***

Он пролистал в мобильнике список всех не принятых звонков. Настя набирала его номер пять раз. Дважды звонил Этьен. Шесть раз пытался пробиться редактор. Де Бельмонт повернул ключ зажигания и завёл автомобиль. По небу ползли тучи, Париж погружался в синеватый сумрак.

«Надо позвонить Антуану…»

Он набрал номер его телефона и коротко объяснил, в чём дело.

– Настолько серьёзно? – не поверил сын.

– Думаю, твоей матери отпущено лишь несколько дней. Постарайся повидать её, пока она жива.

Остальным он позвонил уже из редакции. Там уже почти никого не было, когда он приехал. На главного редактора он натолкнулся в коридоре.

– Ты специально, что ли, не отвечаешь на мои звонки?

– Телефон был отключён.

– Что-то случилось? У тебя такое лицо…

– Жена умирает… То есть бывшая моя жена… Всё так внезапно… Провёл у неё весь день, не заметил, как пролетело время…

– Я хотел отправить тебя на неделю в Нью-Йорк, но раз так… Ты вряд ли согласишься. Сожалею…

– Если командировка терпит, то просто перенеси её. Ирэн долго не протянет. Ей остались считанные дни.

– Ладно, Жан-Пьер, занимайся семейными делами. Буду ждать тебя, когда… В общем, позвони, когда сможешь.

– Спасибо. Я очень ценю твоё понимание. – Он пожал руку главному редактору и молча пошёл по коридору. Жан-Пьер сам не знал, зачем приехал в редакцию, никаких срочных дел у него не было. Он рассеянно потоптался возле стола, где хранились некоторые его распечатанные материалы, выдвинул ящик, подумал и задвинул его. Ему подумалось, что кабинет был отмечен печатью усталости: компьютеры, бумаги, фотографии на стенах – всё источало безразличие и усталость, видимо, зеркально отражая состояние де Бельмонта.

Через пять минут он уже сидел в автомобиле и разговаривал с Настей. Она сама позвонила.

– Они нашли его.