Ангел поневоле

– Ну раз она в больнице лежит, значит болеет, наверное. Куда Вы её на ночь глядя? Молодой человек, идите, а…

– Она как раз здорова! – Алишер изо всех сил пытался сделать жалостливое, умоляющее лицо. – Пожалуйста, посмотрите по списку, лежит здесь она или нет.

– Марин, я поняла, – вступила в разговор вторая медсестра, женщина лет тридцати, – девушка на аборт легла, да?

– Да-да! Вчера легла. Не знаю в эту больницу или другую. Но мне её очень надо найти.

– А, ну если на аборт, то сюда. В городе только у нас с беременностью малого срока кладут. В восьмёрку после двадцати недель берут, в пятой и четвёртой с высокими рисками, а в Областную и Железнодорожную и подавно просто так не возьмут. Как фамилия?

– Илларионова Анастасия. Девятнадцать лет.

Медсестра полистала журнал и нашла:

– Да, вот. Илларионова А. К, 1997 года. Второй этаж, двести седьмая палата.

– Ой, спасибо, вам, девушки. Можно я к ней пройду? – у Алишера от предвкушения скорой встречи с Настей сердце заколотилось как бешенное. Как будто он её не четыре дня, а четыре месяца не видел.

– Нет, сейчас нельзя. Все спят.

– Ну пожалуйста, очень надо.

– Ладно, сейчас у доктора спрошу, – сказала медсестра Марина. – Николай Сергеевич! Идите сюда на минуточку!

Из соседнего кабинета вышел пожилой доктор. Вид у него был настолько уставший, что Алишер сразу понял, что ему безразлично абсолютно кто, куда и к кому пройдёт. Но, оказалось, доктор, оставшийся в больнице на второе подряд дежурство, был вполне адекватен и, выслушав сбивчивый рассказ Алишера, сказал Марине:

– Ты поднимись, скажи этой Насте, чтоб спустилась. Только не говори, что к ней этот парень пришёл. Меня по такой ерунде больше не зовите.

Доктор снова удалился в свой кабинет, Марина пошла за пациенткой, а Алишер про себя восхитился смекалкой доктора: "Какой врач молодец! Сообразил, что Настя может не захотеть меня видеть".

Через пять минут по лестнице спустилась Анастасия в сопровождении медсестры. Алишеру она показалась ещё краше, чем была несколько дней назад. На ней был короткий фланелевый халатик с цветочками, такой домашний и уютный. Худенькие ножки обуты в такие же милые мягкие тапочки, а волосы были по-домашнему растрёпаны после сна. Настя подошла к Алишеру. Она, казалось, была не удивлена его приходом. Они стояли друг против друга и молчали. В коридоре все диванчики были заняты больными, ожидающими приёма врача или в ожидании результатов рентгена или чего-то ещё. Людям, которых привезли ночью на "скорой", каждого со своей болью, со своей проблемой, было не до разглядывания двоих молодых людей, робко глядящих друг на друга и не знающих, что сказать… И двоим медсёстрам было тоже не до них. Они сновали из кабинета в кабинет, по очереди что-то писали в журнал, общались с больными, провожали их до лифта, кого-то укладывали на каталки. И ещё постоянно звонил телефон на столе. Несколько раз выходил к больным Николай Сергеевич, тоже не смотрел в их сторону. В конце концов медсестра, та имени которой Алишер не знал, обратилась к ним обоим:

– Ребят, вы если хотите поговорить, идите во-о-он туда, в конец коридора и налево. Там, возле эндоскопического кабинета стул стоит. И никого нет пока.

Настя с Алишером направились в указанном направлении. Над дверью кабинета с надписью "ФГДС" висело табло, на котором сверкало слово "входите". И стоял один стул напротив двери. Настя села на стул, Алишер сел на корточки у её ног. Он обнял её колени и положил голову на них. Так бы и сидел ещё долго, так как не мог надышаться родным Настиным телом. Но девушка высвободила свои ноги, и Алишеру пришлось встать.

– Зачем ты пришёл? – спросила она.

– За тобой. Сейчас ты пойдёшь и соберёшь свои вещи. Мы уходим отсюда. Ты станешь моей женой и родишь мне ребёнка. Вернее, нам. Ты же не сделала ещё аборт?

– Не сделала. Но почему ты решил, что я простила твоё предательство?

– Не предательство, а ошибку. Прости меня. Я понял, как сильно тебя люблю. Я не могу без тебя жить. Я просто испугался, – Алишер старался говорить как можно увереннее и твёрже.

– Я больше не верю тебе. Ты и в другой раз можешь испугаться. Когда начнутся трудности. Что тогда я буду делать, когда буду с ребёнком на руках?

– Ну разве то, что я разыскал тебя, среди ночи приехал за тобой сюда, не доказательство моей любви? Мне нужно было время, чтоб всё обдумать.

– И что ты надумал?

– Вот что. Пока ты беременная, будешь ходить в свой колледж. А работать буду я один. Днём на стройке, ночью буду дежурить вместо сторожа деда Егора. Он уже старый, ему тяжело, давно уволиться собирается. Когда родишь, поговорю ещё с нашим руководителем узбекской диаспоры. Рустам-ака, помнишь я о нём рассказывал? Он добрый, всем нашим помогает. Это он мне место на стройке нашёл. Попрошу его, чтоб на рынок меня устроил торговать фруктами. По выходным буду там работать. Потом, когда ребёнок будет в садик ходить, а ты работать начнёшь, я пойду попробую в институт поступать. На заочное. Хочу на прораба или инженера учиться. Думаю, что прокормим сына. Я всё для этого сделаю.