Она дает мне пощечину. Потом ещё раз. Она бьёт меня в грудь и кричит, а я позволяю ей сделать это, принимая всё самое худшее, на что она способна. Я держу её, пока она не вырывается.
— Убирайся! — её глаза полны ненависти, — убирайся, ты мне не нужен.
— Лили…
— Убирайся, или я позову шерифа!
Она бросается на кухню, и я следую за ней по пятам.
— Лили, остановись!
Она оборачивается.
Я достаю пустую бутылку из-под цианида, которую нашёл под кухонной раковиной.
— Как ты это объяснишь?
— Я никогда в жизни этого не видела!
— Оно само сюда попало? Роуз отравилась цианидом, Лили. Я читал отчёт о вскрытии. Элайджа прикрыл тебя.
Она встаёт чуть поодаль и берет нож из ящика стола.
— Я ничего не знаю. Элайджа никогда мне ничего не рассказывал. Я хочу, чтобы ты сейчас же ушёл, и я серьёзно. Если ты этого не сделаешь, я…
— Опусти нож. Давай поговорим об этом.
— Нам не о чем говорить, — холодно говорит она, и слезы стихают, — ты не тот, за кого я тебя принимала. Уходи из моего дома. Ты мне не нужен.
И это её дом. После смерти бабушки Лили может унаследовать всё. Элайджа сказал мне, что это её мотив.
Она подносит нож к запястью.
— Уходи, Далтон! Или я покалечу себя.
Я медленно отступаю из кухни и поднимаю руки.
— Никогда не возвращайся!
Эти слова пронзают мою грудь, и я хочу выхватить нож и убедить её, что я лишь хотел защитить её, несмотря на то, что она сделала.
Но я не смогу дотянуться до неё вовремя.
Когда я смотрю ей в лицо, я вижу там
Я отступаю к входной двери и ухожу.
Темно.
Я никогда не был на маленьком кладбище в Уиллоубруке, но, обнаружив фамилию Лили в книге для посетителей, нашел дорогу к трём самым новым участкам. Две мемориальные доски для Джозефа и его жены Шэрон. И настоящая могила Роуз Дюшамп, бабушки, которая хоронила родителей Лили до того, как ушла сама. Элайджа позаботился о деталях похорон.
Я опускаюсь на колени и прикасаюсь к табличке Джозефа.
— Прости меня, брат.
Есть так много вещей, за которые я должен просить прощения. До сих пор я не мог заставить себя навестить его. Какая-то часть меня всегда надеялась, что спасатели найдут его и Шэрон на каком-нибудь острове, выживших, их спасут, и всё будет хорошо.
Такой судьбы они заслуживают. Но не это.
Я качаю головой и встаю.
Теперь я подвел и Лили.
Она говорила правду, я в этом уверен. В армии меня хорошо научили видеть правду, но я верю ей не из-за своей подготовки. Между нами существует связь, которую я не могу объяснить. Я вижу её мысли и чувства, и в душе знаю, что она сказала мне правду.
Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и думаю об улыбке Лили, вспоминаю её запах и ощущение её тела рядом с моим.
Вот что я чувствую в её отсутствие — новый вид боли, которого я никогда раньше не испытывал. Хуже, чем любая травма тела. Хуже, чем в тот раз, когда пуля попала мне под ребра в иракской деревне. В тот раз Джозеф вытащил меня в безопасное место.
— Я люблю её, — шепчу я, как признание.
Позади меня что-то мяукает. Я оборачиваюсь и вижу Леди в траве, вылизывающую лапу. Её кошачьи глаза, кажется, светятся в темноте.
— Ты меня до смерти напугала.
Я смотрю на открытую дверь своего внедорожника, припаркованного на дорожке. Леди, должно быть, села на попутку и вышла прогуляться. Борясь со страхом, я опускаюсь на колени и глажу её маленькую пушистую головку, а она прижимается к моей ладони.
— Всё было не так уж плохо, правда? — шепчу я, скорее себе, чем кошке.
Она мурлычет, и этот звук напоминает мне мягкое дыхание Лили, когда она спит у меня на груди.
— Почему ты ушла из дома, Леди? Ты оставила Лили совсем одну.
Леди одаривает меня крошечным шипением, оскалом клыков и бьёт хвостом по воздуху. Когда я встаю, она снова садится на корточки и удерживает мой взгляд.
— Нам нужно вернуться. Пойдем, девочка. Не заставляй меня нести тебя.
Я иду к машине и оглядываюсь, чтобы увидеть, как кошка идет за мной, навострив уши, словно предчувствуя опасность. И не только она.
Глава 9
Уже почти одиннадцать, когда свет фар Элайджи пробивается сквозь жалюзи. Я позвонила ему, как только Далтон ушёл. Я собрала все пустые бутылки из-под цианида и поставила их на стол в гостиной. Мне нужны ответы, и они есть у Элайджи.
Когда я открываю дверь, Элайджа входит и обнимает меня, и я позволяю ему, хотя от того, как его руки скользят по моей спине, меня пробирает дрожь.
— Я приехал, как только смог. Где мистер Кормак?
— Ушёл.
Элайджа кивает.
— Он тебе не нужен.
Я фыркаю и веду Элайджу к столу в гостиной, показывая ему бутылки с цианидом.
— Далтон нашел это в доме, Элай. Я не знаю, откуда это взялось. Что ты ему сказал? Он думает, что я отравила свою бабушку, — слезы жгут мне глаза, прежде чем я успеваю остановиться, и мой голос срывается.
— Далтон — чужой человек, милая. Он не знает тебя так, как я.
Элайджа обнимает меня, утирая слезы. Затем его хватка становится крепче.
— Я люблю тебя, Лили.
Мой желудок скручивается.
— Элай…