Ангел с ледяными пальцами

– Вы такой тугодум? Боюсь, у меня нет суток. Боюсь, у меня нет даже нескольких часов. Наши друзья стоят за дверью и ждут не дождутся, когда я запущу их к вам. Я могу дать вам час.

– Часа мало.

– Тогда через шестьдесят минут с вами буду говорить не я, будут говорить другие и по-другому. Я вам не завидую.

– Хорошо. Я согласен…

Собеседник ушел. Но в одиночестве его не оставили. В комнату вошли два боевика. Встали молча, как истуканы. Смотрят, глаз не спускают. Значит, освободиться не получится. Нет такой возможности. Что же делать? Час – это очень мало. Особенно если это твой последний час. Потратить его надо с пользой для себя и для дела. Нужно всё успеть продумать и приготовиться. Не исключено – приготовиться умереть, потому что живым отсюда его не выпустят. Это большое счастье – умереть так, как хочешь сам, а не они, потому что предложенная ими смерть будет долга и мучительна. Что для комфортной смерти надо?

Надо заставить противника сыграть по твоим правилам. Надо раздразнить его так, чтобы вместо множества ударов был один-единственный. А еще лучше – один выстрел. И уйти мгновенно, без наматывания кишок на кулак, без унижений, никого не предав. Такая замечательная, такая приятная и желанная смерть, которую еще нужно добиться.

Как можно раздразнить врага? Обидными словами? Но их нет, потому что язык не знаком. Знал бы, заранее выучил пару ругательств позабористее. Слова отпадают из-за полного их отсутствия. Остается оскорбление действием. Только каким, когда ты прикручен к стулу? Когда ни рук ни ног…

Значит, надо найти способ освободиться. Подёргаемся, покрутимся, понапрягаемся. Ни черта… Надежно приторочили – не вырваться! Тупик? Тупик. Самому не освободиться. Нужно заставить это сделать их. Как? А черт его знает! Но нужно придумать, обязательно что-то придумать…

Час прошёл. Дверь открылась, вошел с доброжелательной улыбкой тот же самый персонаж.

– Что вы надумали?

– Торговаться.

– Это разумно. Умные люди должны торговаться. Если бы вы согласились на всё и сразу, я бы заподозрил подвох. С чего вы хотите начать торговлю?

– С туалета.

– С чего?

– Я не могу вести серьезный разговор в… мокрых штанах. Это разговор не на равных.

– Ну не знаю…

– Есть другой выход. Вы тоже можете испачкать свои брюки. Чтобы сравняться со мной. Чтобы от нас одинаково пахло.

Собеседник расхохотался:

– Нет, это не выход. Я поговорю. Что еще?

– Вначале это, как самое неотложное.

Советник что-то сказал боевикам. Те вышли.

– Что вы им сказали?

– Попросил принести ведро. Ну или что-нибудь еще.

Ведро принесли и швырнули под ноги. Те, что принесли ведро, опять встали возле стенки. Хорошо они тут натасканы.

– Скажите, пусть они развяжут меня… Ну, дайте сходить по-человечески.

– Боюсь, они не согласятся.

А вот это мы сейчас посмотрим.

– Тогда переведите им. Дословно. «Эй ты, воин Аллаха, подойди сюда, сними с меня штаны и подержи…»

Воин встрепенулся, побагровел и схватился за оружие. И второй схватился.

– Переводите, переводите. Что вы молчите? Пусть он снимет с меня штаны, подержит… и приготовит бумажку. Ну, не вам же этим заниматься.

– Шакал, сын шакала! – заорал боевик, готовый разорвать пленника.

– Что? Не хочет? Тогда пусть освободят меня и я сам. Или они трусы, которые боятся безоружного? Или они не мужчины? Переводите, коли взялись. Потом, если захотят, они меня свяжут снова.

Боевики переглянулись. Пошептались. Брать в руки бумажку им не хотелось. Его развязали. Но застегнули на запястьях наручники и пнули под ноги ведро. Нервные ребята. Хорошо, что нервные. Эти могут сгоряча и пристрелить.

Очень важно подмечать мелкие психологические штришки, на которых можно играть.

Он взял ведро, снял штаны, присел. Делал всё это демонстративно, делал именно так, чтобы провоцировать реакции. Он играл на грани фола. Хорошо играл! Боевики скривились, отвернулись, сказали что-то презрительное. Брезгливые. Это надо взять на заметку. А его собеседник нет, не отвернулся. Даже не поморщился. Этот продолжал смотреть, не отводя от него взгляда. Этот был очень опасным противником, потому что не позволял себе эмоций. Как хирург на операции. Его невозможно было ничем пронять. Жаль…

Он сделал свое дело. Натянул штаны. Шагнул, но… споткнулся и стал падать вперед. И чтобы не упасть совсем, стал хвататься за всё подряд. За боевиков. Попытался удержаться той самой рукой, которой…

Этого они стерпеть не смогли!

Ах, как хорошо знать местные обычаи!