Ангел с пламенными крыльями. Том 2

Взрыв. Но не бомба — загорелось органическое топливо дрона, упавшего на успевших сориентироваться и открывших огонь бойцов департамента. Обгорелые скафы. Кого-то ударом раздавило, расплющило… Но откат придёт потом.

— Лежать, уроды!

— Никому не двигаться! — Это основные группы десантировались и начали наводить порядки, тыкая мордой в землю всех, кого могли, обездвиживая огнём по конечностям остальных. И не только по конечностям.

— Всем лежать! Оружие на землю! Повторяю, оружие на землю и никто не пострадает!

— Поехали! — связалась она с водителем. — К головной машине! — И её тут же откинуло вбок от резкого старта «Эспаньолы».

Когда она вышла из салона, всё было кончено.

— Двое «двухсотых», трое «трёхсотых», — отчиталась командир группы-два.

— Двое «трёхсотых», — а это группа-один. Девчонки… Что же вы, девчонки! Ей хотелось выть, хотелось плакать и лезть на стенку. Но она шла, каменно спокойная, игнорируя лезущий в рот и нос едкий дым от завесы. Скоро он начнёт рассеиваться — надо спешить.

Под ногами, справа, слева — со всех сторон лежали тела. Какие-то мёртвые, какие-то живые. Много тел. Ошмёток не было — Кондоры повеселились только на крыльце, на открытом пространстве, где не могли пострадать пленные девчонки и посторонние.

А вот и она, Лиса-Алиса, собственной персоной. Хватило ума не дёргаться и не геройствоать. Как Катарина узнала значительно позже, жертв могло быть ещё больше. Её высочество после ошеломления, вызванного появлением под куполом МПД, приказала прекратить огонь и лечь на землю. Сама. Те, в кого врезался второй дрон, просто не послушались её приказа. А может в горячке боя не услышали — теперь этого никто не скажет. Но в тот момент она этого не знала. Подняла её расфуфыренное тело за шкварник, как настоящую лису, с силой швырнула в борт «либертадора».

— Что ж ты делаешь, сука?

Судя по выражению глаз, в себя её высочество пришла не окончательно.

— Люк! — произнесла она, и девчонки группы-один прицепили автозахваты. Команда на отстрел, все закрыли глаза.

Полыхнули миниядерные заряды, после чего плита, способная выдержать условия венерианской атмосферы, отлетела. Внутри находился один боец, который даже пытался сопротивляться, но вяло. Его быстро схватили и «уронили» на землю. Намёк понял. Следом из дымящейся машины вытащили Хуана.

Сообразительный мальчик — глаза и уши успел закрыть. Чего не скажешь о комиссаре, который остался внутри и отчаянно выл. Конечно, со сцепленными руками не больно заткнёшь уши! Ничего, жить будет.

— Ты! — Хуан увидел её высочество и бросился к ней. Он успел нанести один удар, но вялый, не сильный — сказывались последствия взрыва. — Ты! Ты! — кричал он, вырываясь из рук девочек, которым она успела махнуть пальцовку: «перехват». — Что ты делаешь? Ты с-соображаешь? Сука! Тварь! Подлая тварь! Да ты!.. Да ты!..

— Отпусти меня! — рыкнул он на неё, когда она подошла и самолично попыталась оттащить мальчишку.

— Нет, Хуан! — крикнула она ему. Подозревала, в ушах мальчишки как минимум звенит, вряд ли он слышит. Порадовала его адекватность, относительная, конечно.

— Пусти! Дай я ей дам! Я ей покажу! За всех! За девчонок! За парней! Что же она делает, сука?!..

— Назад! — рявкнула она. Видно, рожу скорчила такую зверскую, что проняло даже его. Хотя, она в своих чувствах была предельно искренняя. — Ты — не можешь ударить её! — прокричала ему в лицо, наставив палец в грудь. — Я — могу, — перевела палец в грудь себе.

Кажется, понял, хотя она была уверена, слух ещё не вернулся.

Вновь развернулась к её высочеству, и взгляд её не предвещал той ничего хорошего. Произнесла, мысленно оценивая тушу принцессы, как это делают с объектами работы опытные мясники:

— Белоснежка-рассвету-один, где вас черти носят?

— Подъезжаем, рассвет-один! — голос Марты, полный паники. Молодая ещё, зелёная. Но ей было плевать — возраст со временем лечится, если есть голова, а у гномиков она вроде есть.

— Быстрее подъезжайте! — прикрикнула на них, хотя восемнадцатый взвод ни в чём виноват не был и честно ждал в резерве.

Удар. По этому милому личику, над приведением которого в порядок тратится много времени и сил маститых косметологов. Схватить за эти, что говорить, шикарные волосы, дёрнуть. Что, не любишь целоваться с землёй, ваше высочество? Зря. А как тебе под рёбра латным сапогом?

Что-что? Что-то кричите, ваше высочество? А мне плевать. Нам всем плевать. Глубоко-преглубоко. Вот тебе, высокомерная сука. За всё. За каждый твой взгляд, который ты бросала на нас, королевских телохранителей. Ещё! И ещё! Больно? Не ври, я бью щадя, еле прикасаясь. Мы — не слуги, ваше высочество. Мы — вассалы. Не ровня, нет. Но капельку уважения заслужили.

И заслужили, маму твою, чтобы нас считали людьми! Особенно твои подчинённые, которые ТВОИ подчинённые! Сколько дел, сколько операций выполнили вместе!.. Зас! — Лу! — Жи-Ли!

Что скрючилась, старая сука? А, рыдаешь. От бессилия. Ну, рыдай, рыдай.