Ангел (СИ)

- Только на сегодня или навсегда?

- Только, сегодня! - кричит она, в просверленное отверстие, - следующий раз, еще сто тысяч.

- Почему так дорого? Давай, сто тысяч на год?

- Ага! Ты её будешь трахать, а я буду страдать, она же моя, девочка, моя маленькая доченька. Сто тысяч в день или я кому-нибудь другому предложу.

- Хорошо! Миллион в год, ты же знаешь, что у меня есть миллион.

- Нет! Сто тысяч в день.

- Соглашайся, дура! Такие деньжищи! Кто тебе еще даст лимон? - Это уже Коленька подключился в торги.

- Нет!

- Ну, как хочешь, - говорю, подыгрывая Коляну, - поищи клиентов, кто заплатит столько.

- Нет! Так дешево, любовь не продаю.

- Давай так. Миллион сейчас и по тысяче в любое время, когда попросишь?

- Верунчик! Тысяча в день!

Я его понимаю. Лучше синица в руках. А так, вообще, ничего не получит, ну, разве что, синяк под глаз. Верка замолчала, сопит в замочную скважину, думает.

- Мильон двести! - Наконец приняла решение она. - И две тысячи, когда захочу.

- Хорошо, - Согласился я, и напоследок поторговался, для убедительности, - но только, в день! А то, знаю я тебя, будешь каждые полчаса, меня доставать! Где я столько денег наберу?

- Захочешь, наберешь, - проворчала она и надолго замолчала.

Я тоже молчу, торопить нельзя, спугнешь куропатку, потом лес вырубать, чтоб найти её.

- Когда, захочу! - упрямая какая и жадная. Жадность фраера сгубит.

- Ладно, согласен, только не очень часто. Давай, открывай.

- А ты, нас побьешь!

Ну, сообразила, наконец! А ты, милая не знала, что киднеппинг - трудный бизнес? Иногда и бьют.

- Не побью. Мое слово, тверже гороха.

Молчит, напряженно думает, потом:

- Сначала деньги!

- Конечно! Бизнес, превыше всего.

И она открыла! Тупая курица. Как только щелкнул замок, я навалился всем корпусом на дверь, хоть Верка и подставила ногу, на всякий случай. Вложил в это всю силу. И я победил, дверь резко открылась. А также, прямым ударом в грудную клетку отбросил Верку аж в зал, она открыла своей тушкой дверь зала и упала на батарею пивных бутылок, что они заботливо собрали в центре, наверное, чтобы сдать. Звонкий грохот бьющейся посуды и Веркин крик:

- Ты же обещал!

- Я передумал, - замахнулся, метя Коленьке в его и так уже сломанный нос, но тот поднял руки вверх, типа, "Сдаюсь! Не моя идея!" Да он, тут и не причем, мне, итак его жаль, до боли, он живет с этой гадиной, что уже - бессмертный подвиг.

- Где она?

Тот показывает пальцем куда улетела Верка не опуская рук. Бросился бегом мимо пытающейся подняться Верки, не преминул мстительно пнуть ее ботинком под зад, и она вновь загрохотала бутылками. Двери спальни они подперли шваброй, чтобы Света не смогла выбраться. Швабру, я просто сломал, она никак не высовывалась из ручки, застряла.

- Папа! - Света кинулась мне в руки, вся дрожит, плачет, грязная будто ее по земле волочили, шелковое платье изодрано в клочья. Даже подол, до самого пупка! Они её пытались изнасиловать? Да я их, на месте, в кровавое месиво искрошу, вон теми стеклами разбитых бутылок!

- Они тебя били?

- Да.

- Что-нибудь еще, сделали?

- Они закрыли меня здесь! Я их боюсь!

Поднял ее на руках, прижал к себе. Моё солнышко.

- Собирайтесь! - сурово приказываю Верке, - четыре минуты на сборы, и чтобы вашего духу здесь не было!

- А куда мы пойдем? - Захныкала Верка, да она еще и ойкала от недавних побоев, осколком стекла сильно порезало руку и кровь текла по ладони прямо на пол.

- Меня, нисколько, не волнует. Могу позвонить и вас заберут в тюрьму. Живо! - уже кричу Коляну, как самому адекватному из этой парочки, - У вас осталось уже три минуты. Как выйдет время, начну бить тебя!

- Верунчик, пойдем! На вокзале переночуем, не впервой.

- Это мой дом и я, отсюда, - начала было она причитать, но я сделал шаг в её сторону, и она заткнулась.

Многовато я им дал времени на сборы, у них и вещей, особо, нет никаких, кроме засаленных паспортов без прописки. Терпеливо жду, держа на руках Свету. Колян заботливо поднимает Верку, перевязывает ей какой-то грязной тряпочкой руку, причитает:

- Говорил тебе, не надо. Говорил, побьет. А ты, надо, надо! Теперь без дома остались, и тысячу давал бы иногда, когда хорошо попросишь.

Блин, мужик практичней Верки оказался. Ведь и давал бы иногда. Но сейчас терпеть не буду. Пошла вон, отсюда, вонючка! Собрались, уходят.

- Дай хоть денег немного! - Вновь начала канючить Верка, - На первое время, определиться.

- Ты свои деньги профукала, еще у нотариуса, если помнишь. А сейчас, не получишь ни копейки. К дочке, моей, не приближайся на километр. Увижу - убью!

Света всё время перепалки висела на мне, цепко схватившись за шею руками и ногами за талию, с восхищением и гордостью смотрела на меня, а потом, когда они ушли, сказала:

- Знаешь, кто ты?

- Кто?

- Ты, мой герой! Я знала, что ты, меня спасёшь.

- Ладно. Пойдем домой, принцесса.

- Хорошо, что ты выгнал их. Я её ненавижу!

- Я тоже. Тебя побили, бабушка вернется, сильно расстроится.

- Бабушка, не вернется.

- Почему?

- Она умрет, - прижалась лицом в мою грудь.