Ангел (СИ)

"Сережа! Последнее время чувствую себя очень плохо, видимо, мой час пришел. Рано ухожу, хотела Свету поднять до 18 лет и выдать замуж, а потом уже и прибраться. Сначала написала завещание, но мне сказали, что оно может оспариваться в суде. Поэтому у нотариуса оформила дарственную на квартиру и перевела на банковскую карточку те средства, что собирала ей как приданое. Кроме того, написала заявление в суд на лишение Верки материнства, нужно бы собрать подписи жильцов. В квартире прописаны только я и Светлана, Верку я давно выписала, когда она тайно замуж вышла и уехала, бросив ребенка на произвол судьбы. Я давно тебя знаю, ты всегда был серьезным мальчиком, да и Света у меня девочка умная и самостоятельная, умеет вести хозяйство и готовить. Хоть сейчас замуж выдавай. Если у вас сладится, то я заранее благословляю вас. Я знаю, что ты ее не дашь в обиду никому."

Прочитал и застыл в раздумьях, святая женщина. Опять звонок от Марины, как не вовремя.

- Ты не понимаешь! - сдавленным шепотом воскликнула она, видимо, кто-то находился рядом, - шеф на пену весь изошел! Не надо его злить - хуже будет!

- Хуже, уже не будет, во всяком случае, мне, - с иронией заметил я, в надежде, что Марина поймет намёк.

Шеф, действительно, буквально в пене, орал, размахивал, толстым указательным пальцем перед моим носом брызгал мелкими каплями слюны.

- Ну и как? Как тебе доверять большой коллектив? Когда ты сам за себя не можешь ответить? А? - Разбрасывался он риторическими вопросами, причем вставить хоть слово в его нескончаемый поток обвинений было бессмысленно, в такие моменты он не услышит, упиваясь своим красноречием.

Зная эту особенность можно было им легко управлять, что и делала с необыкновенной ловкостью Марина. Мне ничего не остается, как повторить её опыт, пока он не выдохнется и не заткнется. И такой момент настал:

- Короче! Это тебе, последнее, китайское предупреждение, давай, подписывай договор и приступай к своим обязанностям, - босс кивнул Марине, и она без промедления пододвинула открытую папку с документами, в аккурат, где нужно подмахнуть, как и предполагалось, не глядя. Ещё бы, тут такой напор был, после него подписать и драпать из кабинета, спасаться работой.

- А я увольняюсь, вообще-то, - сделал я выражение лица, наивнее мартышки, что нахально сперла банан на базаре перед самым носом у торговца.

Какой кайф! Превратиться вдруг в птицу, ощутить, что у тебя есть крылья. Быть птицей по праву рождения, но вырасти в навозной куче с убеждением, что - червяк. Я умею летать! И сейчас я осознаю это, как никогда. А думал, не решусь, сделать первый шаг в небо, но как увидел папку с документами, сразу же вспомнил кабальные пункты договора о рабстве. Марина, конечно же исправила текст, зашифровала условия ещё более хитро, чтобы даже три адвоката, даже за бутылкой хорошей водки не просекли подвоха.

- Не понял? - он посмотрел на меня так, будто и в правду не понял. А чего это он, тут целых полчаса, выкладывался и упражнялся в красноречии?

- Увольняюсь. Вот заявление, по собственному желанию.

Всё же, я поступил очень мудро, дав ему возможность выкричаться, выдохнуться, иначе даже не представляю какую собаку собираюсь дразнить. Шеф побагровел, глаза налились кровью, он вздохнул побольше воздуха и не нашел, что можно сказать в дополнение предыдущему монологу, полному эмоций и веских аргументов. Я, краем глаза наблюдаю за Мариной. Она завидует мне! Вот он, настоящий мужик, который хочет и может оторваться от кормушки. Кормушка хорошая, но и веревка к ней привязана, та, что другим концом к твоей ноге на всякий случай, чтобы не решился уйти далеко. Да, еще в её взгляде была жалость ко мне. А что? Мне действительно будет хуже? А что он мне сделает? Ничего!

- И куда подашься? Где тебе будут платить столько, сколько я тебе плачу? Кому ты нужен, вообще?

- Нужен. А если нет, не расстроюсь.

- А ты, чего молчишь, - обратился он за поддержкой к Марине, - что скажешь?

- Зазнался, - констатировала Марина, - может отпустим его? Пусть уходит!

- Ты дура? У человека - заскок, на почве амбиций. Думает, что гений, а мы не должны ходить у него на поводу. Завтра проснется одумается и пожалеет.