Ангел скорой помощи

Надя не двинулась с места, и только Костя хотел сказать, что это должно быть что-то важное, надо спросить, кто там, как раздалось лязганье открывающегося замка.

Испугавшись, что это воры, Костя встал, заслоняя собой Надю, но тут дверь распахнулась, щелкнул выключатель, и в ярком свете, залившем крохотную прихожую, он увидел полную женщину с рыжей «химией» на голове и пламенно-алыми губами.

– Тетя? – робко сказала Надя, выглядывая из-за его спины. – Ты как тут?

– Вот как ты встречаешь родню, Надежда! Радушно, нечего сказать. – Женщина, с трудом поворачиваясь в узком пространстве, снимала плащ и пыталась пристроить для просушки раскрытый цветастый зонт с одной поломанной спицей. – А ты не одна, значит?

– Здравствуйте, – выступил Костя, но женщина отмахнулась от его приветствия.

– А что это вы без света сидите? – продолжала она, вдвигаясь в кухню клином, как тевтонские войска. – Темнота друг молодежи?

– Просто так, чай пьем, тетечка.

– Да? Ну и где ваш чай?

– Вот, делаю как раз.

– И мне налей, раз такое дело. И представь уж дорогого гостя. Представь-представь, нечего глаза прятать. Кто ходит в дом втайне от родни, у того редко хорошие намерения.

Костя поспешно поднялся с табуретки и склонил голову.

– Это доктор с нашего отделения, Константин Петрович, – сказала Надя.

– Ах Петрович! Надо полагать, важный человек! Ну здравствуйте, Константин Петрович!

Кажется, женщина хотела склониться в ироническом поклоне, но, трезво оценив собственные размеры и габариты кухни, решила не рисковать. В общем-то, трудно было найти более подходящий момент, чтобы сделать Наде предложение, но вместо этого Костя вытянулся и спросил:

– А я с кем имею честь?

– Людмила Марковна, – женщина опустилась на табуретку, – давай, Надежда, угощай нас с Константином Петровичем! А то что это, пустой стол, что человек о тебе подумает.

– Тетя, мы с Константином Петровичем просто готовились к соревнованиям и зашли переждать дождь, только и всего.

Это был еще более подходящий момент объявить о своих намерениях, но Костя снова промолчал.

– Знаем-знаем, как оно бывает, – тетя расхохоталась, – зашли переждать, а через девять месяцев неожиданный результат. Что лукавить, дело молодое!

Надя принялась быстро накрывать на стол. Людмилы Марковны хватило секунд на тридцать, после чего она вскочила и распахнула холодильник:

– Нет, ну что это! Гость в доме, а у тебя шаром кати! Блинчиков хоть наведи на скорую руку! Вы знаете, Константин Петрович, хотя какой вы для меня Константин Петрович, Костя! – воскликнула Людмила Марковна, и, кинув оценивающий взгляд, припечатала: – И на «ты». Не дорос еще, чтобы я тебе выкала.

– Простите, но… – начал Костя и заткнулся, потому что Надя положила руку ему на плечо и довольно ощутимо сжала.

– Так вот, Костя, Надюшка у нас прекрасная хозяйка, не сомневайся.

– В мыслях не было.

– В облаках витает много, это да, вот вы сегодня и застали ее врасплох, а обычно у нее дом в порядке. Ну, что стоишь, рот разинула, давай делай блинчики. Варенье еще достанем, и отличный ужин получится.

– Спасибо, не нужно, я не голоден.

– Что значит не нужно? Вы попробуйте только Надины блины, так пальчики оближете! И варенье крыжовенное, она сама варила…

«Крыжовенное, господи!» – подумал Костя, при упоминании пальчиков невольно переводя взгляд на руки тети Люси. Кисти были широкие, с короткими пальцами, и если бы не алый маникюр и множество безвкусных колец, их легко было бы принять за мужские.

Надя уже с глухим стуком взбивала венчиком тесто в эмалированной миске.

– Рановато, конечно, доставать варенье, надо бы подождать до белых мух, но ради дорогого гостя…

Костя знал, что белые мухи – это первый снег, но почему-то именно сейчас словосочетание обрело другой, буквальный смысл, он живо представил себе жирных белых личинок, копошащихся в варенье, и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

– Прошу вас, не надо ничего! – вскричал он. – Мне уже, пожалуй, пора идти.

– Куда это ты собрался, дождь-то не кончился еще.

– Ничего страшного, доберусь.

– Да, тетя, Константину Петровичу пора уже идти. Я ему дам папину куртку и зонтик.

– И слышать не хочу! Что это за гостеприимство, человека голодным выгонять, да еще под дождь!

– А если до утра не перестанет? – спросила Надя, улыбаясь краешком рта.

– А ты на слове не лови! Разберемся как-нибудь, не переживай! Ишь, молодежь, как квартира пустая, так вы сахарные, от дождя прямо растаете, а как родители пришли, так сразу вам стихия нипочем.

Костя не хотел, а засмеялся.

– Ну, Костя, рассказывай, где работаешь?

– Я аспирант на кафедре детской хирургии, – начал он, но тетя тут же перебила его.

– Надежда, а сделай-ка ты горячие бутерброды! Я видела, сыр у тебя есть, помидорчик, вон, начатая банка огурцов стоит. Давай, сваргань быстренько свое фирменное блюдо! Умеет у нас Надюшка из ничего отличный ужин состряпать.

– Спасибо, не стоит беспокоиться.

– Ничего-ничего!

– Правда, мне не трудно.