Ангел Спартака

Римская цивилизация дала нам так много, что современные языки, включая русский, буквально пропитаны латынью. Римские термины, мертвые сами по себе, по-прежнему на слуху. Образованный читатель сразу поймет, кто такие центурион, консул, триумвир, легат, что такое узурпация и даже (держитесь, знатоки!) узуфрукт. В конце концов, всегда можно присобачить к тексту маленький словарик, для пущей солидности. И все будут довольны.

Однако... Представьте себе такую фразу: Центурион снял лорику, отстегнул гладис, прошел мимо трибунала и, кивнув знакомому бенефициарию, направился через форум, минуя базилику, в ближайший лупанарий к своей конкубине.

Все понятно? Самое смешное, что понятно, хотя бы главное, в остальном же словарик поможет. Но писать так — значит издеваться над читателем. Это во-первых. А во-вторых, признать собственное незнание русского. Это ведь не речь персонажа — авторский текст!

Джованьоли Вещий подчас всеми этими латинизмами злоупотреблял. Увы!

Ладно, переведем, приблизим к современности. Но тут имеется иная крайность, характерная для западной исторической беллетристики с ее «римскими генералами» и «финансистами».

Итак: Ротный премьер-сержант снял кирасу, отстегнул палаш, прошел мимо флагштока со штандартом части и, кивнув знакомому штабному адъютанту, направился через торговый центр, минуя биржу, в ближайший бордель к знакомой куртизанке.

Что-то не то, правда?

Истина где-то между Сциллой кальки и Харибдой модернизма. А вот где именно, писателю приходится решать самому в каждом конкретном случае. Голь на выдумки хитра. Я, например, напрочь снял почти все термины, заимствованные из французского и английского языков. Не потому что их применение в принципе неверно, а потому что... Ну не звучит, ну не по-римски!

Этот пример еще из простых, наука, как известно, имеет много гитик. Так что для всякого писателя Древний Рим — поистине достойный плацдарм... Стоп, не годится, «плацдарм» — галлицизм, французское слово. Поистине достойный полигон... Полигон? Слово-то греческое, но в данном конкретном смысле в те времена не употреблявшееся. Поистине достойная арена? Поприще?

Вот в таком «аксепте».

6. ЧТО ДАЛЬШЕ?

Следующие книги... В них я попытаюсь посмотреть на Спартака иными глазами. О деталях говорить рано, но один из романов, заключительный, возможно, получит название «Я, Спартак».

Когда это будет, пока сказать не могу. Надеюсь, будет.

Диана Крепко. МИНУС-ГЕРОЙ

Мы все погибли под Троей...

Г.Л. Олди. «Одиссей, сын Лаэрта»

А вы-то думали, что книга будет о Спартаке? Как бы не так.

Честно говоря, дочитав последнюю страницу, я поначалу почувствовала себя одураченной. Где же, собственно? Где «великолепный парень», гениальный полководец, стратег и вождь? Где тот, кому была посвящена первая книга этого цикла и кого так логично было бы предположить в качестве главного героя второй?

— Здравствуй, Спартак!

— Здравствуй, ангел!

И все?

Все. А ведь и вправду: читая, ярко видишь практически всех — естественно, Папию-рассказчицу, Крикса, Ганника, сиятельного Гнея Юлия Цезаря Агенобарба, Аякса, Эномая... Обо всех можно хотя бы по несколько слов молвить: особенности речи, черты характера... Много ли можно сказать о Спартаке?

— Здравствуй, Спартак!

— Здравствуй, ангел!

Он так и остался тайной, загадкой: каким был? Чего хотел? К чему шел? Негоже к таким тайнам руками притрагиваться. Не для того они существуют. Поэтому хоть и сложно переключиться с ключевого образа на что-то иное, хоть и сложно посмотреть на всю эту ситуацию с другой, изнаночной стороны — а попробовать все же стоит.

Нет, вы как хотите, а Спартак все-таки очень похож на бога. Только боги способны так явственно присутствовать в каждой строке, подразумеваться, но не выходить на первый план, не показывать своего истинного облика. Только боги способны сказать так много, произнеся в реальности только несколько слов (помните единственный показанный в книге разговор Папии со Спартаком?). В конце концов, если уж на то пошло, только у богов есть ангелы.

Впрочем, богов здесь и так предостаточно. Все на них закручено, на бессмертных. Много о них написано уже, так что мы их пока, небесных и подземных, оставим в покое до поры. Пусть отдохнут в вечности своей или подумают, какой еще договор с нами-обезьянками заключить. Нашли, великие и ужасные, с кем водиться!

Мы же пока что о людях поговорим. Или об обезьянках. Это уж как посмотреть.