Ангел-стажёр (СИ)

Мне хотелось раскрыть глаза снабжающему органу, — снова заговорил я как можно убедительнее, — на те земные обстоятельства, которые вызывают крайнюю необходимость всех направленных в его адрес запросов. Разумеется, в его задачу входит максимально экономное расходование находящихся в его распоряжении ресурсов, но от оперативного получения последних на земле зачастую успех всей операции зависит.

Коротко глянув на меня с плотоядной ухмылкой, внештатник едва заметно кивнул стоящему слева от меня охраннику, и тот немедленно вышел.

Ладно, пронеслось у меня в голове, если администраторы еще не нашли наши воспоминания, то внештатники надолго застрянут с поисками среди всех их документов. Если же первые их все же нашли и не доложили, потому что сочли достойными внимания, то должно же у них ума хватить только один экземпляр сдать!

— Теперь про последние талмуды, — снова обратился ко мне внештатник. — В двух словах: кому предназначались, с какой целью, кто в сговоре участвовал.

— В двух словах не получится, — ответил я с извиняющимся видом. — Один из экземпляров направлялся в аналитический отдел — Вы знакомы со спецификой их работы?

Вместо ответа внештатник весь подобрался и тяжело задышал.

— Я тоже совсем недавно с ней познакомился, — добродушно заметил я, — и не мог не заметить, какое значение они придают мельчайшим деталям. Именно на них меня просили обращать основное внимание в той миссии, которую они мне поручили.

— Вы хотите сказать, — недоверчиво прищурился внештатник, — что это аналитический отдел заказал Вам эту литературу?

— Да конечно же, нет! — снисходительно усмехнулся я. — Это опять-таки была полностью моя инициатива. Возможно, это было самонадеянно с моей стороны, но мне хотелось как бы экзамен у них пройти. На наблюдательность, пусть и в ретроспективе, которой я у них научился. По окончании этой миссии, знаете ли, вопрос трудоустройства как-то совсем остро встал…

Внештатник презрительно фыркнул и, без моего напоминания, сделал какую-то запись на листе бумаги перед собой.

— Остальные два? — напомнил он мне, вертя в руках ручку.

— Еще один экземпляр предназначался вам, — скромно потупился я.

Последовало молчание. Бросив на него быстрый взгляд, я увидел выпученные глаза, в которых метались подозрительные вопросы. Немые — с удовлетворением отметил я про себя.

— Не подумайте чего-то плохого, — доверительно ответил на все эти вопросы сразу, — в сговор никто из ваших сотрудников со мной не вступил. Что же до цели — я руководствовался исключительно принципом справедливости. Мне казалось глубоко неправильным оставить вас, столь частых посетителей земли, в стороне от истории, уже предоставленной на рассмотрение другим отделам. Я даже на приятный сюрприз надеялся — наверняка многие моменты показались бы вам и близкими, и узнаваемыми.

Судя по его потемневшему лицу, уж этот внештатник точно прочел если не все наши воспоминания, то большую их часть. И действительно нашел там знакомые моменты — со своими собратьями в самом центре и в виде немых, как правило, орангутангов. Это он сейчас в образ, что ли, вошел?

— Я помню, — снова заговорил я, не дожидаясь, пока к моему глубоко впечатленному слушателю дар речи вернется, — остается еще один экземпляр. Его я подготовил для отдела наблюдателей. Причем, в этом случае вопрос о цели неразрывно связан с вопросом о причине, и оба эти вопроса требуют намного более обстоятельных ответов.

Еще до окончания моей тирады у внештатника задергалось правое веко. Мне было велено подниматься и отправляться в свою камеру — до подтверждения правдивости моих предшествующих показаний.

Я послушно встал, но перед уходом настойчиво попросил внештатника тщательно запротоколировать мои последние слова. Чтобы в начале следующего допроса не мучиться воспоминаниями о том, где мы остановились.

Он сломал ручку в руках и махнул рукой единственному оставшемуся охраннику, который рывком сорвал меня с места. Я не стал ни возмущаться, ни сопротивляться — как бы там ни было, полдня на дополнительные опросы перечисленных мной свидетелей я выиграл.

Как потом выяснилось, даже не полдня, а целый — на следующий допрос меня вызвали поздно вечером следующего дня.

Я ожидал скрупулезной проверки моих слов, но не такой. Стас сообщил мне чрезвычайно довольным тоном, что рейды внештатников были посланы во все подразделения — с целью обнаружения и изъятия всех без исключения экземпляров наших воспоминаний.

Его отряд не составил исключения, что дало ему возможность потребовать предъявления ордера на обыск и, за отсутствием последнего, вышвырнуть внештатников со своего этажа. Он еще и рапорт им вслед написал — с указанием причин своего участия в написании нашего труда, факта своей полной неосведомленности о моих дальнейших планах растиражировать его и требованием выдвинуть против него официальные обвинения, если его подозревают в хранении и сокрытии улик.