Ангел Света

Я покосилась на него, вставая с кровати, чтобы доползти до компьютера и выключить его. Вернувшись обратно, я заметила, что Ярослав всё это время наблюдал за мной. Я легла под одеяло, ощущая прохладу, что значит, что окно я не закрыла.

– Кыш, давай, отсюда со своими ангельскими мирами и кольцами, и оскорблениями – ворчала я, прибирая подушку к рукам, утраиваясь поудобнее.

Он встал прям передо мной.

– Нет, ну так я точно не усну, если ты над душой будешь стоять – начала возмущаться, приподнимая голову с подушки.

– Доброй ночи, Мира. – пожелал он мне как-то безэмоционально и испарился на месте.

После я еще долго ворочалась, думая о нем. Переваривая всё, что рассказал он мне сегодня. Мне хотелось быть ему важной, чтобы он по-настоящему хотел оберегать меня, а не потому, что ему так велено. Ангелы, миры, предназначение… завертелось в голове. Какой из меня воин, к черту? Я даже свое мнение не могу отстоять то.… И всё-таки мне очень хотелось, чтобы тогда он меня еще раз взял за руку… Определенно, хотелось.…На этой приятной мысли я погружаюсь в сон.

Глава 8. Казус в институте

Проснулась я от того, что мама долго и настойчиво меня звала, периодически заходя в комнату. Институт, точно.

– Сколько времени, мам? – сонно спросила я, не открывая глаз.

– Уже почти восемь, вставай, давай, а то опоздаешь – ответила мама, закрывая окно в комнате. – Простыть ведь так могла! Всю ночь то с открытым окном. – пробубнила она себе под нос. – А зачем ты взяла обезболивающие? У тебя что-то болит? – обеспокоенным голосом осведомилась она.

Она уже была одетой. С утра в школе должно было быть совещание (каждый понедельник всегда проходило совещание), отчего она была нервной, суетливой. На ней была элегантная, черная юбка ниже колена, мятного оттенка блузка, что очень подходила к ее светлой коже и темным волосам. Ее светло-карие глаза подчеркивала черная подводка с коротким хвостиком на конце и серебристые тени – вульгарность она не любила. Она была человеком добрым, о чем говорили ее мягкие руки и с пухлыми пальчиками. Ее красивую кисть правой руки обрамлял золотой браслет – подарок отца на их годовщину. Она любила парфюм и украшения, которые носила с гордостью. В свои годы она носила каблуки и деловые прически. Она всегда выглядела ухоженной, чего не скажешь обо мне. Мы с ней были разными, по душевной организации, по взглядам на многие вещи, по характеру люди. Оттого и не находили общего языка – каждый говорил и думал на своем. Но любила я до невозможности сильно.

– Зуб болел, вот и выпила. Всё, иди, иди, мам, а то опоздаешь. – поторопила я ее.

– Ты давай вставай, на столе омлет. Поешь обязательно. И напиши, как домой придешь.

– Хорошо, мам. – протянула я, зевая.

Нехотя вставая, я слышала как закрывается входная дверь. Я бросилась к аптечке искать антибактериальную жидкость и бинты. Положив на стол всё необходимое, а побежала в ванную, отстирывать кровяные пятна с футболки. Закончив с футболкой, я заглянула в зеркало. Оттуда на меня потерянным взглядом смотрела молодая девушка, худощавого телосложения, с бледной кожей и карими глазами. Локоны темных, густых, потрепанных волос закрывали плечи, а мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Что же, могло быть и хуже, подумала я о собственной смерти и что было бы после.

« Самоубийство – величайший грех, за который будут расплачиваться твоя семья» – всплыли слова Ярослава в памяти. И, если вселенная всё-таки слышит меня, то почему так охотно исполняет лишь дурное? Ведь о хорошем я тоже просила…

Умылась холодной водой, вроде пришла в себя. Повесив футболку сушится, плетусь в комнату. Бинты, обильно смоченные в растворе, я приложила к ране отвратительного вида. Ей-богу, я едва сознание не потеряла! Ткани срастались плохо видимо из-за некачественного лечения, точнее, из-за его отсутствия. Я не медик, но, по-моему, мои дела плохи. Я вздохнула и закрыла рану. Натягиваю на себя белую рубашку, брюки, отчаянно пытаюсь с минут 20 сообразить на голове что-то похожее на прическу, после иду за кофе. Мне нужен крепкий кофе, потому что в психушке меня им не напоят, а туда я обязательно попаду, потому уже начинаю допускать, что Ярослав глаголет истину. А с чего бы мне так думать? Потому что он пришел весь такой красивый, взял за руку, потянул к себе и рассказал всё? По крайней мере, для умалишенного говорил он слишком естественно, не надавливая, оставляя право верить или не верить за мной. А что мы имеем на деле? Похищение и дырку в животе. Ах, да, забыла: еще он может являться ко мне, когда пожелает. Своим глазам то уж точно следует поверить…