Ангел тьмы

Доктор заказал ужин у мистера Дельмонико и распорядился привезти его к нам в штаб-квартиру — что вновь вселило в Маркуса радость жизни. Я же был глубоко благодарен доктору за то, что он не просто заказал мне бифштекс с жареной картошкой, а еще и велел мистеру Ранхоферу прислать пару сырых говяжьих филе для Майка. Мистер Мур расставил все блюда на бильярдном столе на фуршетный манер: там были оливки и сельдерей, анчоусы на тостах, фазан и цесарка (украшенные декоративными перьями), заливное фуа-гра, отбивные из молодого барашка, салат из омара и креветок, рисовый пудинг, маленькие меренги с фруктами, неаполитанское мороженое и, конечно, бутылки шампанского, вина и пива, а заодно и рутбир для меня. Взрослые накладывали себе полные тарелки шикарной провизии, а я уединился на подоконнике со своим стейком, говяжьими филе и Майком, который оказался почти столь же голодным, как и ваш покорный слуга. Едва все наконец расселись в креслах и за столами со своим ужином и напитками, мы немедля перешли к обсуждению странных событий, только что приключившихся со мной и Маркусом: процесс начался с того, что мы вдвоем изложили основные факты, и закончился передачей Маркусом украденных мною бумаг доктору. Как только он это сделал, я впервые заметил, как на лицо доктора Крайцлера будто наползло какое-то облачко.

— В чем дело, доктор? — осведомился Маркус, приоткрывая окна, чтобы впустить в комнату теплый ночной ветерок вместе со звуками празднества с улицы. — Насколько я могу судить, эти документы могут стать доказательством, нужным нам для демонстрации модели поведения этой женщины.

— Возможно и так, Маркус, — произнес доктор, просматривая бумаги. — Не могу пока сказать. Но чем они скорее всего окажутся— или, точнее, чем окажется их отсутствие, — так это подсказкой сестре Хантер в том, кто проник в ее дом и зачем.

— Ну же, Крайцлер, бросьте, — заявил мистер Мур, аккуратно ставя нагруженную тарелку па ручку одного из кресел. — Если наш воскресный визит не был открытым объявлением военных действий, то я не знаю, чтобы могло им стать.

— Меня волнует не вражда по отношению к нам,Мур, — отвечал доктор, все еще читая больничные отчеты. — А возможность того, что наши попытки спасти дитя могут в конечном счете быть интерпретированы — в сознании сестры Хантер — как вина самой девочки. Такова ее специфическая особенность: возлагать ответственность за все неурядицы — как в собственной жизни, так и в жизнях детей, к которым она прикасается, — на самих детей.

Доктор обратился к следующему листу, а всех нас поглотило это его тревожное замечание — и тут его глаза внезапно чрезвычайно расширились.

— Боже мой… — Он быстро отставил тарелку и еще энергичнее накинулся на стопку документов. — Боже мой… — повторил он.

— Доктор, что вы нашли? — спросила за всех мисс Говард.

Но доктор лишь взглянул на Маркуса:

— Сколько из этих писем вы прочли?

Маркус пожал плечами, вгрызаясь в баранью отбивную:

— Достаточно, чтобы уловить общую идею: ребенок по имени Джонатан находился под ее опекой и испытал несколько цианотических приступов. Последний оказался смертельным.

Доктор ткнул пальцем в стопку:

— Да. Но только то были не отношения сестры милосердия и пациента. Последняя приемная анкета показывает фамилию мальчика: Хатч. Это был Джонатан Хатч. Ее собственный сын.

Даже у меняотвисла челюсть, и я немедленно подумал о комплекте фотографий детей и младенцев, что видел в секретере в доме № 39 по Бетьюн-стрит.

— В больнице Святого Луки она не была сиделкой, — продолжал доктор. — Она приносила туда ребенка как пациента.Трижды.

Маркус как сидел, так и застыл, с зажатой в руке бараньей костью:

— Но… я просто предположил…

Доктор отмахнулся от него; движение руки его говорило: «ну конечно, конечно» — так ясно, будто он сказал это вслух. Он продолжал читать и всматриваться. Потом снова пораженно проговорил:

— Святый боже…Местом работы она указывает № 1 по Западной 57-й улице.

Бокал мистера Мура с грохотом приземлился на пол:

— Иисусе! — ошеломленно вымолвил он — Это же дом Корнеля Вандербилта! [31]

Сайрус все еще не мог справиться с первой порцией новой информации:

— Но я же думал, мы вроде как решили, что эта женщина не способна иметь детей.

Доктор лишь вновь отмахнулся:

— Верно, Сайрус. И ничто не говорит о ее… стоп. Вот. — Он схватил газету, лежавшую внизу пачки, и вручил ее Сайрусу. — Взгляни-ка, что за вывод можно сделать отсюда.

Сайрус, набив рот фазаном, одной рукой придержал тарелку, другой взял бумаги, переместился за один из столов, где смог бы продолжать есть и читать. Доктор не отрывался от больничных отчетов: