Ангел тьмы

Я быстро и страстно взглянул на доктора, и тот кивнул, понимая, по-моему, как мне хочется поехать с моряком и почему. Обсуждение оружия и разрушений, отнюдь не волновавшее меня, как положено мальчишке, подтверждало темное, решительное желание, порожденное смертью Кэт и нарастающее с каждым часом: надежду на то, что мы наконец сможем нанести Либби Хатч такой удар, к какому подготовиться не сможет даже она.

— Да, сэр, — сказал я мистеру Рузвельту. — Хочу.

— Хорошо! Кимболл, назначаю юного Таггерта вашим помощником на время этой операции. Его не стоит недооценивать — несколько офицеров городской полиции уже совершили сию ошибку, и некоторые из них до сих пор не могут как следует ходить. — Мистер Рузвельт развернулся к доктору, лицо его посерьезнело: — Надеюсь, вы тоже поедете с нами, доктор, — сказал он, потом взглянул на мисс Говард. — И вы, Сара, заодно — признаться, мне бы хотелось побольше узнать об этой дьявольской женщине, на которую мы охотимся.

Обильные серые слои грозовых облаков, нависавшие в тот день над городом, теперь распались на отдельные черные клочки, проступающие на залитом лунным светом небе. Мы покинули дом и пошли на угол Второй авеню, а за нами следовало большое ландо мистера Рузвельта, и оба тента были опущены из-за непогоды. Мы поймали два экипажа для мистера Мура, детектив-сержантов и Сайруса, сами же забрались вслед за мистером Рузвельтом и лейтенантом Кимболлом в ландо, и вскоре сие вместительное пространство уже наполнял разговор. Доктор, мисс Говард и мистер Рузвельт говорили о Либби Хатч и ее деле довольно тихо, явно из уважения к моим чувствам — из уважения, за которое я был чрезвычайно благодарен. А дружелюбный лейтенант Кимболл, похоже, намерен был меня развлекать столь решительно, что я уже подумывал, не мистер ли Рузвельт случаем — очевидно, знавший, по крайней мере, в общих чертах, чт омне выпало пережить за день, — выдал ему инструкции постараться поднять мой упавший дух. Если и так, лейтенант следовал сим инструкциям просто превосходно. От описания всех тех удивительных штук, что, по его мнению, должны появиться на морях в ближайшие лет десять-двадцать, он перешел к рассказам о других странах, где служил, и о странных людях, которых там встречал: истории эти, хоть и не могли по существу подбодрить меня, по крайней мере, отвлекали внимание от унылых мыслей, кои по-прежнему готовы были наводнить мою душу.

Мы пересекли нижнюю часть Ист-ривер по Бруклинскому мосту, потом резко взяли влево и поехали вдоль кромки воды, пока не достигли Уоллэбаут-бэй и въезда в грандиозный лабиринт сухих доков, пирсов, кранов, железнодорожных путей, артиллерийских пристаней, литейных цехов и сборочных ангаров, составлявших Бруклинскую военно-морскую верфь. Место это вполне могло считаться одним из непременных атрибутов Нью-Йорка, отсчет своих лет вело с начала века, и коренным жителям казалось привычным не менее любой другой части гавани; однако тем вечером оно казалось мне почему-то совершенно не таким, как обычно. Может, дело было лишь в моем настроении, думал я про себя, или, может, в том, что нас сопровождал человек, который, с чисто практической точки зрения, был на тот момент самым важным морским чиновником страны. Впрочем, очень скоро я понял, что подлинное объяснение крылось совсем в другом.

Огни — повсюду там были огни, и в их свете вовсю трудились десятки людей. И все это — почти в десять вечера в понедельник. А заметив людей, я заметил, и над чем они работают: бронированные военные корабли — кое-какие наполовину достроенные, а какие-то уже почти готовые к плаванию, но все, большие и впечатляющие, теснились здесь у каждого стапеля, в каждом свободном углу.

— Ох, сколько ж здесь строят-то, жуть просто, мистер Рузвельт, — сказал я, глядя, как подавальщики огня и заклепщики орут друг другу и перекидывают в темноте раскаленные докрасна стальные втулки.

— Да, — ответил мистер Рузвельт, оглядываясь по сторонам, как ребенок рождественским утром. — Два года назад отсюда мы спустили на воду броненосец «Мэн», [61]а с тех пор — еще несколько. А будет-то куда больше!

Краем глаза я заметил, что доктор многозначительно смотрит на мисс Говард: тихое напоминание о том, как важно, чтобы мистер Рузвельт не узнал, чьего ребенка мы пытаемся спасти и почему вынуждены действовать именно таким образом. Сначала — пропажа дочери высокопоставленного испанского чиновника; потом тот же самый чиновник избивает жену и, похоже, нимало не беспокоится о том, увидит ли теперь когда-нибудь свое дитя; ложь испанского консульства в связи с сим делом — внезапно все это показалось еще как связанным с гудящей активностью на верфи, да притом таким образом, коий обещал куда большие неприятности, нежели те, с которыми нам уже довелось столкнуться.