Ангел тьмы

— Матушка Джиллиан, которой восемьдесят шесть лет. Похоже, Джиллиан так заинтриговала ее всяческими небылицами о тебе, что твоя прабабушка решила взглянуть на свою правнучку собственными глазами. И это притом, что у старушки трещина бедра.

Он улыбнулся и увлек меня к дивану в большой гостиной.

— Но пусть тебя это не тревожит: она хоть и крепкий орешек старой закалки, но, по крайней мере, не имеет привычки врать на каждом шагу.

Едва появившись в доме в сопровождении двух мужчин, поддерживающих ее с обеих сторон под руки, прабабушка совершенно потрясла меня. Ростом едва ли в пять футов, эта худенькая старушка гордо держала голову с золотыми волосами, лишь слегка посеребренными сединой. Четыре огромных перстня — с рубином, изумрудом, сапфиром и бриллиантом — украшали ее длинные костлявые пальцы, а в вырезе светло-голубого платья, слегка великоватого для нее, сверкало сапфировое колье.

— Терпеть не могу тесных платьев, — скользнув по мне взглядом, сказала она и пододвинулась поближе к Трою.

Она не переносила костылей, потому что не доверяла им, а к креслам на колесах испытывала отвращение. Из машины принесли ее подушечки, шали и пледы, и спустя полчаса бабушка устроилась вполне удобно и наконец обратила на меня острый взор своих маленьких глазок.

— Привет, Трой, — произнесла она, не глядя в его сторону, — рада повидаться с тобой — для разнообразия. Но не для того я проделала весь этот путь, чтобы болтать с уже знакомыми мне родственниками. — Она вновь оглядела меня с головы до ног. — Да, Джиллиан права: это дочь Ли, у нее тот же неповторимый цвет глаз, что когда-то был и у меня, пока годы не украли мои лучшие черты. И фигура у нее точь-в-точь как у Ли, — только до сих пор не пойму, зачем она скрывала ее какими-то бесформенными нарядами, совершенно непригодными для здешней суровой зимы. — Она впилась в меня своими маленькими прищуренными глазками и спросила: — Почему моя внучка умерла в столь раннем возрасте?

На лестнице, ослепляя всех своей красотой, появилась Джиллиан — в темно-красном платье, очень похожем на мое, с той только разницей, что ее декольте украшало шикарное ожерелье.

— Ах, моя дорогая, милая мамочка! — воскликнула Джилл. — Как Я рада снова видеть тебя! Страшно подумать, но в последний раз мы встречались пять лет тому назад!

— Я и не думала больше здесь появляться, — ответила Джана Дженкинс, имя которой любезно шепнул мне Трой, пока старушку усаживали на ее подушках и укутывали пледами. Мне хватило одного лишь взгляда на Джиллиан и ее мать, чтобы учуять запашок их взаимной враждебности.

— Когда мы узнали, что ты прилетаешь, несмотря на гипс на бедре, Тони приобрел для тебя замечательное удобное кресло. Говорят, что раньше оно принадлежало главному лесничему Сидни, — прощебетала Джиллиан.

— И ты думаешь, что я сяду в кресло, в котором сидел один из этих убийц деревьев? И слышать больше ничего об этом не желаю. Меня интересует эта девочка, — сказала Джана Дженкинс и забросала меня вопросами: как познакомились мои родители, где мы жили, были ли у моего отца деньги и нельзя ли ей встретиться с другими моими родственниками.

Меня спасла трель звонка у парадной двери, извещающая о прибытии остальных гостей. Из кабинета появился Тони в безукоризненном наимоднейшем костюме, и торжественный ужин по случаю Дня Благодарения начался, вопреки потугам моей прабабушки всех перекричать.

Джиллиан наконец-то обратила внимание и на меня, сидящую почти рядом с Троем, и взволнованно воскликнула, сделав большие глаза:

— Хевен! Ты могла бы по случаю этого приема и посоветоваться со мной относительно цвета твоего наряда!

— Я сейчас же пойду и переоденусь, — вскочила я с места, но Тони решительным тоном заявил:

— Не нужно никуда ходить! Джиллиан, безусловно, шутит: ее платье гораздо шикарнее твоего, не говоря уже о ее украшениях! Мне нравится твое платье, Хевен, и я прошу тебя сегодня остаться именно в нем.

Это было довольно своеобразное празднование Дня Благодарения. Сначала внесли и усадили на место хозяйки дома мать Джиллиан, и она тотчас принялась командовать. Резкая и властная натура моей прабабушки не переносила лжи, и, к своему удивлению, я обнаружила, что Тони и Трой от нее в восторге.

Ужин тянулся, как мне показалось, бесконечно долго, и я совершенно измучилась, вынужденная врать и всячески изворачиваться, отвечая на каверзные вопросы. Когда же Джана Дженкинс спросила, долго ли я намерена еще оставаться в этом доме, я растерянно уставилась на Тони. Сидящая рядом с ним Джиллиан тоже застыла в напряженном ожидании моего ответа, не донеся вилку до рта, но Тони не утратил самообладания.