Ангел тьмы

Мой накопительный вклад предназначался для того прекрасного дня, когда я вновь воссоединю под одной крышей свою семью. На себя я тратила очень мало, однако приобретала впрок вещи для своих братьев и сестер. Для Тома, например, я купила красивый вязаный белый свитер, фотоаппарат и дюжину кассет с пленкой, надеясь, что кто-нибудь из друзей сфотографирует его и он пришлет мне снимок. Я также подобрала для брата теплую куртку и дубленку, отороченную овчиной, как у Логана. Мне хотелось, чтобы у Тома было все, о чем он мечтал в детстве, когда мы жили в Уиллисе и всякий раз зимой по пути в школу и обратно домой рисковали обморозиться. Я покупала вещи и для Фанни, хотя и не знала, куда ей посылать свои подарки. Складывая их пока в нижний ящик комода, туда же, где хранилось все, что я приготовила для Кейта и Нашей Джейн, в надежде, что когда-нибудь увижу, как они сами распаковывают эти вещи… Когда-нибудь!

Мы встретились с Троем в его коттедже в рождественское утро, пока Джиллиан и Тони еще спали. Он уже приготовил завтрак, положил под елку, которую мы с ним вместе накануне наряжали, наши подарки друг другу к Рождеству.

— Заходи, Хевен, с Рождеством тебя! — приветствовал меня Трой. — Вид у тебя сегодня просто цветущий! Я боялся, что ты опоздаешь и мои рождественские шведские бутерброды остынут.

Потом мы с волнением, словно маленькие дети, раскрыли свои подарки. Трой подарил мне голубой кашемировый свитер — под цвет моих глаз, а я ему дорогой дневник в коричневом кожаном переплете и с золотым обрезом.

— Что это? — изумился Трой. — Дневник для записи моих оригинальных мыслей и высказываний?

Он шутил, но я была настроена вполне серьезно.

— Я хочу, чтобы ты записал в него все, что тебе известно о моей матери. Все, что ты когда-либо слышал от Тони и Джиллиан даже еще до того, как они поженились. Я хочу знать, как мама относилась к своему отцу и что она думала о разводе родителей. Напиши о своих первых впечатлениях о ней, о том, что она тебе говорила и что ты говорил ей. Вспомни, пожалуйста, во что она была одета, — в общем, я хочу знать о ней все! Это для меня очень важно.

— Хорошо, я постараюсь, — изменившись в лице, кивнул Трой, принимая подарок. — Однако не забывай, что мне было всего три года, а ей — уже двенадцать.

— Тони говорил, что ты по своему умственному развитию казался значительно старше своего возраста, и гораздо моложе, когда обстоятельства вынуждали его оставлять тебя дома одного.

У меня имелись для Троя и другие подарки, которые ему больше понравились. А его подарок для меня был дороже всего того, что Джиллиан и Тони положили под большую елку, установленную перед окнами гостиной замка Фартинггейл.

Вечером Джиллиан, Тони и я отправились в гости к их знакомым. Впервые они взяли меня с собой на званый ужин. Но щемящее чувство одиночества не покидало меня ни в тот вечер, ни в последующие две недели каникул, вплоть до возобновления занятий в школе. Каждое утро Тони уезжал на работу, и почти каждый вечер они с Джиллиан куда-нибудь выезжали вдвоем. Иногда я случайно заставала бабушку в музыкальном салоне за роялем, но она уже не предлагала мне поиграть с ней в карты: с тех пор как Тони во всеуслышание объявил на День Благодарения, что я надолго остаюсь жить в его доме, Джиллиан окончательно отдалилась от меня. Для нее я была скорее приживалкой, чем полноправным членом семьи.

Похоже, ее вполне устраивало, что я много занимаюсь и у меня не остается времени вмешиваться в ее личную жизнь и нарушать ее распорядок дня. Я же настолько хорошо поняла ее сущность, что навсегда рассталась с надеждой завоевать привязанность и любовь этой женщины.

Время от времени я тайком навещала Троя, хотя и подозревала, что Джиллиан догадывается или даже знает об этом. Я также частенько выбиралась в Бостон — в музей или в библиотеку, где всякий раз проходила мимо любимого кафе Логана и университетского общежития, надеясь случайно встретиться с ним, но безуспешно: видимо, он уехал на каникулы в Уиннерроу к своим родителям. Мне до слез было обидно, что к Рождеству ни он и никто другой из моих родственников не прислал мне поздравительную открытку. Порой казалось, что моя жизнь в усадьбе Фартинггейл столь же убога, как и в горном поселке Уиллис, где я ютилась в жалкой лачуге. Ни деньги, ни комфорт, ни дорогая одежда и драгоценности не могли компенсировать мне человеческую любовь и привязанность, которых мне теперь так не хватало.

Наступил февраль, и вместе с ним и день моего восемнадцатилетия. Хотя Тони и Джиллиан по-прежнему думали, что мне исполняется только семнадцать, Тони устроил по этому случаю настоящее торжество.

— Пусть у этих зазнаек из Уинтерхевен глаза лопнут от зависти! — сказал он. — Приглашай их всех!