Ангел тьмы

Целую неделю Трой по утрам давал мне уроки верховой езды, обучая как английскому, так и западному стилям. Я с наслаждением овладевала искусством соперничать с ветром, беречь голову от низких веток и останавливать лошадь на полном скаку. Вскоре я привыкла к своей кобыле, и она уже не пугала меня своими впечатляющими размерами, как это было поначалу.

Потом, пообедав с Троем в его коттедже, я уходила в особняк, а он принимался за работу. Стараясь не надоедать ему, хотя и чувствовала, что ему хочется проводить со мной больше времени, я перестала наведываться к нему по вечерам, втайне рассчитывая, что до утра он соскучится по мне, и оказалась права. Наутро глаза Троя светились неподдельной радостью и я уже не сомневалась, что скоро, совсем скоро он поймет, что любит меня.

После восьми занятий Трой решил, что я готова к прогулке верхом по лесу, окружающему замок. Но по радио сообщили о возможной грозе, и мы устроили пикник неподалеку, на невысоком холмике возле ручья, под очаровательной раскидистой березой. В ветвях порхали и щебетали птицы, и вместе с ними и с журчащим ручейком пело мое сердце, пока я наблюдала, как Трой стелет на зеленой траве красно-белую клетчатую скатерть. Отмахиваясь от мошек и вдыхая с наслаждением запах клевера, над которым жужжали пчелы, я принялась выкладывать из корзинки всяческую снедь, часть которой нам любезно прислал Рай Виски. Трой зачарованно смотрел, как я расставляю пластмассовые тарелочки и приборы, пытаясь как можно красивее разложить винегрет, жареных цыплят и бутерброды.

— По-моему, выглядит просто замечательно, — воскликнула я, когда все было готово. — Но чур, ни к чему не прикасаться, пока я не поблагодарю Боженьку! Так всегда говорила моя бабушка, когда за столом с нами не было отца.

Трой робко кивнул головой и стал слушать, как я, сложив на груди ладони, произношу заученные с детства слова: «Благодарим Тебя, Господи, за пищу, что дал Ты нам, за всю Твою щедрость и благодать, и за все радости, что ниспошлешь Ты нам сегодня и завтра. Аминь!»

Я опустила руки и взглянула на Троя: он смотрел на меня весьма озадаченно.

— Так молилась твоя бабушка? — спросил он.

— Да, она всю жизнь надеялась, что когда-нибудь Бог наконец расщедрится и пошлет ей немного радости. Бабушка никогда не роптала, хотя жили мы скудно и бедно. Мне кажется, она просто свыклась с этим и не мечтала о многом. Пока бабушка благодарила Господа, я мысленно просила Его избавить ее от боли и страданий.

Трой замолчал, и мы приступили к нашему роскошному пиршеству. Когда очередь дошла до лимонного кекса с глазурью, который я сама испекла на кухне у Троя, он не выдержал и воскликнул, слизывая с пальцев шоколад:

— Такого замечательного кекса я никогда не ел! Еще кусочек, пожалуйста!

— Как было бы славно, если бы мы с тобой всегда были вместе, как сегодня! — размечталась я. — Поселились бы в твоем коттедже, я бы ходила в колледж…

Взглянув ему в глаза, я увидела в них такую боль, что солнечный день для меня тотчас же померк.

Так он не любит меня! Я ему не нужна! Получается, что я просто соблазняю его, как соблазнял меня Кэл Деннисон, преследуя лишь свои собственные интересы и не заботясь о моих. Я протянула ему второй кусок кекса, опустив глаза, чтобы он не заметил, как я страдаю, и принялась складывать грязную посуду в корзину как попало, даже не ополоснув в ручье.

— Забери свою корзинку! — Задыхаясь от злости и окончательно взбешенная его каменным выражением лица, я сунула ее Трою и, вскочив на ноги, побежала к своей кобыле. — Я возвращаюсь домой! — срывающимся детским голоском крикнула я. — Не стану больше докучать тебе! Ведь тебя ничто не интересует, кроме работы. Благодарю за эти десять дней, и прости меня за несдержанность! Обещаю впредь не отнимать у тебя время.

— Хевенли! — воскликнул Трой. — Остановись! Подожди…

Но я не стала ждать, а вскочила в седло и сжала каблуками бока лошади с такой силой, что она резко сорвалась с места и помчалась вперед, испуганная моим странным поведением и неловкими движениями. Желая исправить свою ошибку, я натянула поводья, и лошадь встала на дыбы, едва не сбросив меня, дико заржала и понеслась напролом через лес. Мне чудом удавалось вовремя наклонять голову, чтобы увертываться от веток и не вылететь из седла. Но чем больше я ерзала в седле, тем быстрее мчалась моя кобыла. Визжа от ужаса, я припала к ее густой гнедой гриве, отпустив поводья, и зажмурилась, не в силах смотреть, как ошалевшая лошадь перепрыгивает через ямы, овражки и стволы упавших деревьев. Я пыталась успокоить ее, поглаживая по взмыленной шее и нашептывая ее имя, но тщетно: кобыла закусила удила и все быстрее неслась вперед.