Ангел в доме

- Едва знакомы? - тявкнул мистер Гибсон. - Я бы сказал... - Встретив ледяной взгляд Роберта, поперхнулся и поник. Глаза забегали в поиске ключей от машины. - Мне, пожалуй, пора. Благодарю за угощение, Бонни. Недельки через две-три загляну, не возражаешь?

Бонни проводила его к выходу. Оба над чем-то хихикали на палубе, а Роберт боролся с приступом тошноты, выворачивающим кишки от звуков интимного смеха матери. Когда мистер Гибсон наконец отчалил, он залпом выпил остатки виски и тоже собрался уходить. Бонни отодвинула в сторону эскиз и улыбнулась:

- Ладно тебе, заберешь на обратном пути, а пока прогуляй свою мамочку. Пекло здесь адово, я скоро расплавлюсь. Ну пожалуйста, дорогой.

Роберт колебался.

С одной стороны, разозлила она его здорово. Никогда, похоже, не научится уважать его собственность. Он живет отдельно. В собственном доме. Он столько времени потратил на защиту собственного "я" от материнских поползновений, что оставшиеся крохи и сам уж выкапывал с трудом. А потому просто обязан был уберечь хотя бы материальные ценности. С другой стороны, Бонни одинока, почти как миссис Лейч. Отвергнутая и покинутая мистером Совершенство. Его отцом. К тому же и вечер чудесный, и она такая милая с этой улыбкой. Роберт не удержался, сделал ей комплимент. Бонни поцеловала его в щеку.

- Пойдем?

Роберт повернулся к выходу, оставив эскиз на столе.

Они долго молчали, рука об руку бредя вдоль реки. Белоснежная бабочка опустилась на волосы Бонни, и она замерла, чтобы не спугнуть. Бабочка упорхнула, а мать вдруг рассмеялась, прикрыв рот ладонью. Роберт обожал этот смех - Бонни будто раскрывалась вся, как бутон навстречу солнцу, и тогда он вспоминал все то, что он в ней любит. В свою очередь забывая все то, чего не любит. Но глаза Бонни вдруг потухли, она театрально скуксилась.

- И зачем она мне?

- Бабочка?

- Нет. Вот эта. - Она обиженно ткнула пальцем в серебристую красавицу-яхту, скользившую по реке в сторону Твикнхэмского моста. - Мне и своей лодочки хватает. А это дерьмо собачье.

- Может, ее хозяин просто любит большие яхты?

- Все возможно. Забавно: с каждым годом я все больше убеждаюсь, что народ держится за вещи вовсе не ради самих вещей. Понимаешь?

- Нет. - Интуиция подсказывала, что дело закончится оскорблением в его адрес. Роберт прищурился, внезапно заинтересовавшись ходовыми качествами яхты.

- Синдром стяжательства - вот что это такое. - Сдвинув брови, Бонни сосредоточенно размышляла над собственной сентенцией - явление крайне для нее редкое.

- Вот как? - осторожно спросил Роберт.

- Именно. Суть в том, чтобы добыть не меньше других. Не вещь, как таковая, нужна, а удовлетворение от того, что ты не хуже остальных. Ясно?

- Н-ну... доля правды в этом, пожалуй, есть, - признал Роберт, довольный, что речь все-таки не о нем.

- А начинается все, между прочим, еще в песочнице. Вспомни себя с Питером. Вечный бой - кто лучше. "А у меня струя бьет дальше и выше". - "А вот и нет". - "Зато у меня как золото - выкуси!"

Представь, если никто не знает, что у тебя есть, никому этого не нужно, - что ты тогда такое есть? Ноль без палочки.

Роберт хотел было запротестовать и запнулся, сообразив, откуда этот желчный настрой. Навстречу им по дорожке двигались Питер с Анитой. Ругаются, похоже. Анита машет руками, как мельница крыльями. Заметили его с Бонни! Замолчали, с комичной поспешностью стирая с лиц раздражение. Питер деланно расхохотался, запрокинув голову, будто жена сказала что-то очень смешное.

- Ну, понял? - прошипела Бонни тоном, специально изобретенным для Питера. - Притворство и блеф, больше ничего. Парень до того увлекся погоней за счастьем, что обгонит и не заметит, как счастье клюнет его в зад. Наверняка часами красуется перед зеркалом: вот он я, счастливчик! Не глядите, что в чужих зубах ковыряюсь и что жадность из меня так и прет. Она злобно хохотнула.

- Неправда. Ты никогда не задумывалась, Бонни, что сама больше всех завидуешь успехам Питера?

- Еще чего! - зашипела она в ярости. - Насрать мне на его успехи. Да, он действует мне на нервы, но только тем, что к тебе клеится, а ты перед ним пресмыкаешься, вместо того чтобы отделать, как в детстве бывало.

- Бонни...

- Намотай себе на ус - однажды ты получишь то, чего у него нет и никогда не будет. Возможно, то, о чем он и мечтать не смеет. Вот тогда он и покажет свое гнилое нутро. Помяни мое слово.

- Ты для меня загадка, Бонни. Загадкой была и останешься, хоть тысячу лет проживи.

- Тут ты прав, - с довольным видом подмигнула мать и растянула рот в любезной улыбке, адресованной Питеру и Аните. Роберту же процедила напоследок, едва шевеля губами: - Я на твоей стороне, сын, - и довольно с тебя. Ой-ой-ой, кого мы видим! Какая прелестная пара. - Она восторженно всплеснула руками, будто только заметила супругов, спешно слившихся в объятии. С Питера можно было писать портрет идеального мужа.

- Роберт! Бонни!

- Питер! Анита!

Бонни рассмеялась, уворачиваясь от шквала воздушных поцелуев.

- Дивный вечер, не правда ли? - проникновенно начал Питер. - Вы прекрасно выглядите, Бонни.

- Угу. И чувствую себя прекрасно.