Ангел в петле

— И с комсомолом можешь попрощаться. Гопник!

А это уже Мишка Ковалев. Серьезный парень!

— Ребята, давайте я его на руках в медпункт отнесу? — взмолился Рыжий. — Я знаю, куда. Давайте, а?

Слушая этот диалог вполуха, Савинов лежал и смотрел на летнее небо. Чистая бирюза. Где он? Что с ним случилось? Но зачем эти вопросы? Он хорошо знает — где он и что произошло. Он, Дмитрий Павлович, Дима Савинов, в трудовом лагере — в совхозе «Красный Октябрь», на картошке, а сейчас — на стройке нового здания управления. Десять минут назад из-за красавицы Марины, всеобщей любимицы, профкома класса и его подружки, они сцепились с Рыжим на площадке второго этажа. Дрались не на жизнь, а на смерть. Кулаки Рыжего были сильнее — кирпичи, да и только! У края площадки он, Дмитрий Савинов, поймал удар бровью, покачнулся и полетел вниз… Кажется, все.

Все?!!

Две реки, направленные в одно русло, вдруг столкнулись в нем, грозно, пенными валами. Это была великая борьба стихий, готовых разорвать друг друга, сломать, уничтожить. Шли минуты, и в голове и сердце Савинова звучало, билось одно-единственное — этот шквал. А потом обе стихии хлынули в одну сторону, выбрали одно направление, новое русло…

Над ним опять выплыло лицо Марины.

— Сейчас ребята машину поймают, мы тебя в больницу отвезем. Потерпи, милый…

И все-таки — не может этого быть!..

Он поймал руку девушки. Она была теплой, нежной. А главное — живой! А вот и ее колечко — золотое, как говорила Марина, обручальное, бабушкино. Девушка улыбалась, в глазах ее были слезы.

— Терпи, Димочка, терпи. — Платком она пыталась промокнуть кровь, заливавшую правый глаз. — Только не умирай…

Нет, он не умрет. Ни за какие коврижки!

Сейчас его перенесут на траву, в тень. Он будет лежать и смотреть в сторону дороги, по которой будут нервно бегать и ссориться два его однокурсника — Мишка Ковалев и Толик Панченко. Этот последний, известный остряк, пугал рыжего тюрьмой. И поделом ему. А потом на дороге покажется красный «запор». Мишка Ковалев едва не бросится ему под колеса. А когда его аккуратно сложат вдвое на заднем сиденье машины, Марина скажет: «В медпункт не поедем; в Красный Крест, эта больница ближе других, на въезде в город».

Все должно быть именно так.

Когда его перенесли в тень деревянного сарая, когда Миша и Толик уже успели рассориться в ожидании машины, когда из-за поворота показался алый «запорожец», Савинов засмеялся. Ему было больно: онемевшая рука ныла, грудь гудела и готова была разорваться, на лице запеклась кровь, а он все хохотал — взахлеб, яростно, до слез.

Несколько ребят и Марина смотрели на него с жалостью, почти со скорбью. Наверное, они решили, что он повредился в уме…

2

В больнице Красный Крест он пролежал две недели. Мать приносила ему бульоны, яблоки. А он все смотрел на ее лицо так, точно видел его впервые. Изучал черточки у глаз и губ, пробивавшуюся седину. И ему становилось страшно. Он будет свидетелем ее недолгого угасания. Он уже сейчас знает, как все обернется. Знает день, когда ее не станет, час, даже минуты. Это случится в полдень. Она будет дома одна. Потом врачи скажут: сердце. Смерть наступила мгновенно. Интересно, можно ли изменить дату смерти? Перенести ее? Изменить жизнь — можно, иначе бы его не было здесь. Но отсрочить смерть дорогого тебе человека?

Нужно будет попробовать…

А мать говорила ему о чем-то, рассказывала, и он, не отрываясь, продолжал смотреть на нее и молчать.

Лицо у матери было несчастное. Было от чего. Ее Димочка, об этом уже говорили многие, «повредился в уме». Мать беспокоилась о главном: как бы на учебе не отразилось. Потом она уходила и приходила Марина, его многочисленные друзья и подруги. Иногда, останавливая взгляд на их лицах, он не мог скрыть улыбки. А как же иначе? Людочка Ганина, хорошенькая тоненькая брюнеточка, щебетавшая у постели больного, еще через год выйдет замуж за его приятеля Мишу Ковалева. Он, сидевший тут же — на стуле, сейчас читает кроссворд и добивается от других неукоснительного участия. Савинов даже знал, как это у них случится в первый раз. Они всем курсом поедут в лес. Мишка заведет Людочку в чащу. Вначале она станет сопротивляться, а потом покажет Мишке такой класс, что тому это запомнится надолго. Они поженятся почти сразу же. Потом Людочка забеременеет. Аборт, сделанный коновалом, окажется роковым.

— Дима, — Людмила отрывается от беседы, — а если в следующий раз я испеку тебе шарлотку?

— Век буду благодарен.

— Все, договорились. Послезавтра я тебя удивлю. Честное слово! Ах ты, миленький наш, бедненький…