Ангел Варенька

Когда их группу повели на экскурсию, Лева останавливался перед экспонатами и, прежде чем экскурсовод начинал рассказывать, шепотом сообщал жене все то, что им предстояло услышать, и даже больше, — о каждой вещи он говорил так, словно сам когда-то держал ее в руках и пользовался ею как собственностью. Например, об одной вещице он сказал, что она куплена в Петровском Пассаже, и назвал точную дату — день и число, когда Лев Николаевич делал покупки в Москве и по просьбе Софьи Андреевны купил эту вещицу, заплатив за нее двенадцать рублей с копейками. По поводу другого экспоната, стоявшего в той же витрине, Лева привел не менее уникальные сведенья: оказалось, что экспонат относится к периоду учебы в Казанском университете, хотя на этикетке была совсем иная дата. Несколько таких же исправлений внес Лева и в надписи под экспонатами кавказского периода, доказав это ссылками на письма Льва Николаевича, процитированные им наизусть, слово в слово, без единой ошибки.

Так же хорошо знал он расположение комнат в доме и, когда дочь Машенька вырвалась у него из рук и побежала по лестнице, предупредил, чтобы она была осторожнее: там, впереди, покосившаяся ступенька и она может споткнуться. В одной из комнат он заметил, что старый шкаф с зеркальной дверцей должен стоять не у окна, а рядом с кроватью, и в доказательство снова сослался на письма Льва Николаевича. Экскурсовод, слышавший рассуждения Левы, пригласил его в научную часть, и там Леву обступили сотрудники, которые единодушно приняли его за специалиста и попросили оставить адрес на тот случай, если потребуется его консультация. Лева вырвал из блокнотика листок бумаги, размашисто написал московский адрес, и вот тут-то произошло самое удивительное. Хранитель рукописного фонда, подслеповатый старичок в двойных очках, посмотрел на листочек с адресом, поднес его к самым глазам и воскликнул, что почерк Левы Толстикова полностью совпадает с почерком Льва Николаевича Толстого: та же манера написания букв, тот же характерный наклон строк, тот же нажим.

Услышав об этом, Лева отыскал взглядом жену, улыбнулся ей странной улыбкой — как бы издалека, как бы прощаясь навеки — и упал в обморок.

III

Знакомо ли вам чувство человека, внезапно пробудившегося после долгого сна или очнувшегося от обморока? Оно поистине удивительно, это чувство, хотя мы не успеваем толком его запомнить и уж тем более объяснить себе: оно вспыхивает на несколько секунд и сразу же гаснет, словно сумасшедшая искорка, взлетевшая над костром и исчезнувшая в ночной темноте. Но, даже погаснув, это чувство оставляет в нас томительный след, — вот почему проснувшийся так медлит расставаться со сном, с сожалением поглядывает на примятую подушку и мечтает снова укутаться одеялом, повернуться на бок и закрыть глаза. И дело не в том, что он ленивец и лежебока, а в том, что сон приоткрывает волшебную дверцу в иную, нездешнюю область, где люди летают по воздуху, превращаются в птиц и зверей и совершают прочие чудеса, недоступные им на земле. Когда же они просыпаются, они несколько секунд не могут понять, где же они сейчас и кто они на самом деле, и, пока к ним не возвращается их земная память, словно бы парят в невесомости, сами собой не узнанные и себе не принадлежащие.

Это чувство похоже на чувство новорожденного, недавно появившегося на свет, и, пожалуй, таким новорожденным ощутил себя и я после того, как мне приоткрылась тайна моей прошлой жизни. Приоткрылась, словно вход в подземелье, спрятанный под замшелым валуном… И, что самое удивительное, я увидел не только свою собственную прежнюю жизнь, но и прежние жизни других людей, даже не подозревающих о своих тайнах. Так, в мастерской у моего друга-реставратора, расположенной в полуподвальчике старого московского дома, лежал огромный камень, который долгое время не решались сдвинуть с места, но однажды решились, поднатужились, сдвинули… Под камнем оказался люк… Подняли крышку — там колодец с заржавленными скобами лестницы, вделанной в кирпичную стенку… Посветили фонариком — под лестницей бездна… Бросили туда камушек — у бездны нет дна… Тогда мы осторожно закрыли крышку, завалили ее замшелым камнем и больше этот камень не трогали, а друг мой вскоре сменил мастерскую, сославшись на сырые углы, трещину в потолке и подслеповатые окна, но я-то знаю, что причина не в этом…