Ангел во плоти

Мы так и продолжали расшаркиваться. Этот Девон сумел сразу задать какой-то выспренно аристократический тон беседе. Я говорил и чувствовал себя надутым болваном, изображающим псевдоутонченного средневекового собеседника. Мы, как идиоты, говорили о погоде, темном лесу и неприступности горы Анафем, ловко обходя ответы на вопросы, типа: «Какими судьбами вы тут оказались?» или «Что вы намерены здесь делать?» и напряженно ожидая, кто в кого превратится с восходом луны.

А про себя я вел неутешительный подсчет: это уже третья ночь в тутошнем мире. Если я задержусь здесь еще хоть на день, то пойду на риск, то есть, на второй уровень мира и попробую действовать оттуда. Что мне это могло бы дать, я не очень представлял, но и сидеть сложа руки уже больше не мог.

— Значит, вы недавно в этих краях, — сумел поймать меня на чем-то в разговоре мой немного странный собеседник. — А вы уже видели, в кого превращаются местные жители на полнолуние?

— Да уж, пришлось! — поддакнул я. — Еле ноги с Шерманом унесли.

Я чувствовал, что меня раскалывают, как пустой грецкий орех, но не мог ничего с этим поделать. Ведь не будешь же портить отношения с таким вежливым путником всего лишь из-за каких-то глупых подозрений? Я панически пытался сообразить, с какого такого дикого перепоя тут могли бы завестись путешественники? Ну не от сырости же? Ведь прежде чем появиться, путешественнику надо хоть мало-мальски иметь то, где эти путешествия можно совершать, а как я понял из всех предыдущих бесед, коммуникации в этом мире были весьма ограничены. Хотя я, может быть, ошибался в возможностях чертовых фантазий, а этот мир был огромен и полон всяческих чудес.

На мои вопросы, как ему удается тут путешествовать, Девон отвечал уклончиво: типа, помаленьку, с чертовой помощью и так далее. Тогда я припер его вопросом:

— Ну и в кого вы намерены обернуться этой ночью?

— Э-э… — протянул Девон и рассмеялся. — Позвольте мне оставить этот маленький секрет при себе. Пожалуй, мне уже пора в дорогу, я ведь тоже не хочу назойливо мешать вашим превращениям.

— Жаль, было приятно пообщаться со столь обходительным собеседником, но не смею Вас более задерживать! — сказал я, а сам подумал: «Тьфу! Какая же спесивая гадость лезет у меня изо рта!»

Мы раскланялись, чуть не как пажи на придворном балу, и наш визитер исчез в темноте леса. Оставшись одни, мы с волком дождались, когда утихнет последний мягкий звук поступи копыт, и попытались обменяться мыслями на счет визитера. Однако, кроме недовольного рычания со стороны волка и заумного мычания с моей, ничего путного не придумали. А вскоре произошло событие, которого мы с нетерпением ждали: над лесом показался край огромной, начинающей стареть луны. Следом за ней я расправил свои шикарные черные крылья, а Шерман забегал на своих двоих ногах по лужайке, подбирая загодя мною сброшенные башмаки, рубашку и куртку.

— Ну что, летим? — спросил я, когда мне уже надоело ждать. — Сколько великовозрастный мужик может прихорашиваться? Ты еще губки подкрась и бровки подведи!

— А что, помада есть? — невозмутимо переспросил Шерман и, увидев меня, готового лопнуть от возмущения, рассмеялся. — Выпусти пар, а то от перегрева перья вылезут, как тогда полетим? Кстати, меч отдай мне… пожалуйста!

— А ты умеешь им орудовать? — удивился я. — Это ведь не столовый нож.

Шерман вместо ответа, ловко выхватил клинок из ножен и проделал пару весьма неосторожных пассов прямо перед моим носом.

— Ну как? — весело спросил мой хулиганистый напарничек.

Я был невозмутим, как кремень. Будешь тут невозмутимым — я просто боялся пошевелиться и старался боковым зрением рассмотреть, сколько перышек сумел смахнуть с меня этот оболтус.

— Я бы таким выскочкам даже булавки не доверил. Только с четырех лап встал, а мечом размахался: даже комары все с испуга попрятались! — постепенно меня отпустило и, смягчившись, не только телом, но и сердцем, я согласился. — Хотя ты прав: я и так ядовитый, а тебе пригодится.

— Спасибо! — воскликнул воодушевленный и вооруженный друг.

Да, пожалуй, чего жеманничать: грешный волк стал другом ангелу. Услышали бы об этом в пасторальном раю, было бы мне на орехи!

— Только впредь не маши таким вентилятором перед невооруженным ангелом.

— А что? — весело переспросил Шерман.

— Ангел, когда его загоняют в угол, становится непредсказуем, и в особенности такой неправильный ангел, как я. Вот испугался бы сейчас до состояния медвежьей болезни, и отстирывали бы потом штаны полночи вместо того, чтобы на дело лететь!

— Ну на такой подвиг и любой местный житель способен. Вообще-то получается, что меч — хорошее средство от запора.

— Как, впрочем, и от вшей. Ладно, полетели! — заметив, что Шерман навесил на себя все что можно и нельзя, я с сомнением прикинул свою грузоподъемность. — И хватит на себя цеплять все пожитки. Возьми только меч и одежду, а то я себе уже напоминаю аэробус дальнего следования.