Ангел во плоти

— Ты не понял. Ощущение потребности свободы для всех и уважение окружающих — это единственное отличие. В остальном это такие же люди со своими недостатками и достоинствами, делающие ошибки и пытающиеся их исправить. На самом деле таких людей очень много, просто их не видно — они не любят «толкаться локтями». Для меня вы все определенно относитесь к «слабым».

— Ну, спасибо! Но с другой стороны, лучше быть слабым, но свободным, чем сильным, но рабом, — обрадовано заключил Федька.

— Именно! Вот ты, Федя, неплохой психолог, но тебе не приходит в голову манипулировать людьми, просто в силу того, что ты считаешь это чем-то неприемлемым для себя.

— Хм, наверно, ты прав, — как бы пробуя на вкус эту мысль, проговорил Федька. — Но не кажется ли тебе, что наши современные «рабы» просто задавят «слабых»? Их тотально пытаются обратить в сильных рабов. Посмотрите вокруг — насилие возведено в культ, им пичкают детей с утра до вечера под видом развлечений. А государство напоминает какой-то вертеп бюрократов. Сплошь провозглашаются красивые лозунги, но действия и результаты противоположны этим заявлениям.

— Да, «раб» всегда прав, как право его государство, чиновники, церковь — все они не слышат и не видят окружающих людей, сражаясь за свою правду. Для них не существует других мнений, других правд или истин. И пока что это наша действительность, — совсем расстроенно прошептала Люся.

— Ладно, давайте о чем-нибудь более веселом поговорим, — мне стало стыдно, что я испортил настроение девушкам, хотя я был самым бессовестным образом рад, что нашел глубоко понимающих меня людей совсем у себя под боком. И чего, спрашивается, бегал по улицам и народ смущал? Но надо было срочно менять тему беседы, и я «вдруг» вспомнил свои приключения в больнице. — Люся, я забыл тебя еще раз поблагодарить за спасение…

— Да не за что! Все равно тебя далеко бы не увезли, — улыбнулась девушка, видимо вспоминая мои причитания.

— Я помню, как ты вошла к нам в клетку, как строгий ангел в белом халате: всех рассудила и всем помогла… Слушай, а что с этим парнем? Выглядел он неважно… — вдруг мои мысли набрели на моего несчастного «сокамерника», и разговор покатился по новым рельсам…

Когда уже стало темнеть за окном я, возвращаясь с кухни с очередной порцией закусок, застал Люсю одну в комнате. Она стояла с бокалом в руках и задумчиво смотрела в окно, где унылый пейзаж нашего на двоих с Женькой района медленно погружался в сумерки вечера.

— А куда остальные подевались? — не задумываясь, спросил я и поставил на столик тарелки с сыром и оливками.

— Они в другую комнату пошушукаться ушли, — улыбнулась девушка и вдруг замерла, слегка напрягшись.

Я каким-то шестым чувством понял, что она хочет что-то сказать мне, но то ли стесняется, то ли боится. И все-таки, не будь я ушлым ангелом, если бы не мог разговорить девушку! Понимая, что ее легко спугнуть, я с самым скучающим видом взял бутылку с вином, немного плеснул себе, сделал выразительный жест с бокалом Люсе. Подучив отрицательный кивок, подошел к девушке и, равнодушно глядя в окно, встал в полуметре от нее, чтобы внимательно «изучать» старый, наполовину засохший тополь прямо напротив окна. На самом деле под прикрытием Женькиного тела сидел внимательный разведчик, который боковым зрением пытался отследить все действия девушки…

Немая психологическая обработка собеседницы удалась с блеском, и она все-таки решилась высказать свои сокровенные мысли:

— Слушай Жень, ты уж меня прости, что я тогда, в клубе… так грубо тебя оттолкнула… Ты же ведь совсем не такой… ты наверно, просто выпил лишнего. Я чувствую: ты добрый и внимательный…

Как я хотел услышать такие слова от нее! Настало самое время расслабиться, как мартовскому коту, и получить полное удовольствие. Но меня вдруг словно молнией прошибла одна ужасная мысль: «Что же я творю?! Ведь, максимум, на что у меня есть время и право — это на легкий необременительный флирт» — я сам себе был противен: «Такая девушка унижается передо мной! Она же через все свое достоинство переступает. А я? Тоже, нашелся ангел: преступно пользуюсь своими астральными способностями. Где уж тут бедной девушке устоять!»

Я зажмурил глаза, продолжая стоять лицом к окну и лихорадочно ища выход из положения: «Она же, кажется, по полной программе в меня втрескалась. Нужно сейчас же изменить ее мнение обо мне!» Но нахамить девушке я не мог — ангел ведь все же. Да и нравилась она мне, чего уж скрывать. Слишком нравилась — слишком, для того чтобы побаловаться и бросить… Я вдруг заметил, что она, не дождавшись моего ответа, разочарованно вздохнула и двинулась от окна. Мне ничего не оставалось делать, как взять ее за руку. Больше времени на придумывания вранья у меня не было и я стал говорить все, что лезло на язык: