Ангел возмездия

— Ладно вам… — перебил Кэтвар, — пойдем лучше купаться, заодно и рыбку в сети загоним. Мы с Мариной заливчик перегородили, деваться ей некуда.

Кэт с женой подали пример первыми, оставляя верхнюю одежду на лавке, за ними в купальниках последовали и Михаси. Спустились к реке.

— Смотрите, какая красотища! Разве можно описать это словами.

Кэт вдруг начал читать стихи:

Зеленой поляны раздолье
Манит изумрудом своим,
Раскинулось лесом приволье —
Природы земной херувим.

Речушка, лениво плескаясь,

О берег, изрытый водой,
По руслу спешит изгибаясь,
Играя на солнце волной.

К ней ивы небрежно склоняясь,

Стараются лист обмакнуть,
Ветвями чуть-чуть прогибаясь,
Пытаются что-то шепнуть.

А сосны стоят величаво

С обеих ее берегов,
Бросаются шишкой лукаво
В порывах лихих ветерков.

А утром туманом вздымаясь,

Омоет лист свежей росой,
На солнце искрясь, испаряясь,
Спешит в океан на постой.

Бежит и минутой, часами

Речушки не мерится ход,
Воспетый поэтом, веками
Купается в ней небосвод.

— Здорово, правда!?

Он с берега, не забредая, нырнул в воду, поплыл саженками к середине залива. За ним бросилась Марина, а потом и Николай с Татьяной. Плескались, кувыркались, отфыркиваясь, плавали в удовольствие.

Кэт показал их тайный грот, где держать лодку удобнее. Собрали рыбу, не вытаскивая сетей, и все вместе вернулись к домику. Освеженные, с ведерком ельцов и окуней, парой щучек, чувствовали себя замечательно.

Михась развел огонь, Кэт занялся рыбой для коптилки и посолил всю оставшуюся для вяленья, женщины накрывали стол под навесом на улице. Вскоре рыба закоптилась и сели кушать.

Вечером щелкали орехи, смотрели на звезды, которые казались ярче и ближе, читали стихи.

Небо звездное летней порою,
Свет мерцающий дальней звезды,
Млечный путь по нему бахромою
Протянул след замерзшей слезы.

Черным саваном блестки сметая,

Накрывая планету Земля,
Волшебством своим всех удивляя,
Чародей там колдует творя.

Вот звезда, вот вторая, вот третья….

Превращаются в лук и стрелу,
И внимают, любуясь, столетья,
Как Стрелок натянул тетиву.

Как Большая Медведица бродит

Меж созвездий плутая, кружась,
И там Малая то же ходит,
За Полярку хвостом зацепясь.

А вот Рыбы, чешуйкой сверкая,

Спорят с Раком о звезд глубине,
Лев ворчит и незлобно вздыхая,
Своим царством доволен вполне.

Смотрит он — там внизу копошатся

Точки-люди, всегда суетясь,
То живут, то сбираются драться,
За кощунство свое помолясь.

— Кстати, Коля, как там моя идейка поживает? — вспомнил вдруг Кэтвар. — Что-то уже удалось сделать?

— Задал ты мне с Татьяной задачку, долго обмозговывали ее вместе, не стали сторонних посвящать во все детали, что бы не поняли суть вопроса. Иначе узнают в ФСБ, в правительстве и еще где-нибудь там, — он ткнул пальцем вверх, — заклюют потом, не дадут работать спокойно. Это же переворот в науке, как создание атомного оружия в конце сороковых прошлого столетия.

— Стой, Коля, подожди, не рассказывай дальше, — перебил его Кэтвар. — В туалет приспичило, сил нету. Потом дорасскажешь.

Он сделал несколько шагов и исчез в темноте, словно растворился в лесу. Ни одна веточка не хрустнула.

Шарик подошел к Марине, прижался головой к ногам, то смотрел преданно в глаза, то повизгивал тихонько, как будто пытаясь что-то сказать. А она гладила его ласково по голове, рассказывала историю с рысью. Как повстречали они ее на прогулке зимой, как разговаривал, общался с ней Кэт, как она подошла к нему по зову и убежала по приказанью.

— Умеет Кэт общаться с животными, — пояснила Марина. — Не знаю, что уж он им там говорит, что они одной крови или еще чего. Правда, не знаю. Но понимают его звери. Вот и сейчас — ушел, а Шарик остался здесь, с нами. Значит, приказал он ему не отлучаться и нас охранять.

— Что-то он долго ходит? — озабоченно спросил Михась. — Минут двадцать его уже нет.