Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Доктор Юнг, имеющий степень доктора философии по юриспруденции, понимал, должно быть, юридическую шаткость своей позиции. Сопутствующий ущерб (как называется на военном жаргоне убийство ни в чем не повинных гражданских лиц) строго запрещен международным законодательством. А тот факт, что цистерна застряла в грязи, ясно показывает, что она не представляла непосредственной угрозы германскому лагерю. Вообще, подобные вещи происходят вследствие того, что Клаузевиц называл туманом войны: неуверенности, которую испытывают солдаты, когда теряют ориентацию на театре военных действий. Но коллеги Юнга, и среди них канцлер Меркель, видели эту ситуацию иначе.

В понедельник, выключившись на день из плотного предвыборного графика, Меркель выразила сожаление по поводу гибели гражданских лиц. Она признала, что среди мирных жителей были пострадавшие, – при том, что, согласно официальной позиции министерства Юнга, погибли только террористы. Несовпадение позиций Меркель и министра обороны могло дорого обойтись, и Меркель это понимала. Она понимала также, что социал-демократы потенциально могли использовать эту информацию против ХДС и возможной в будущем коалиции Союза со Свободными демократами. У Франка-Вальтера Штайнмайера было хорошее алиби. Его не поставили в известность – хотя и должны были, – и он узнал о бомбежке только из новостей. Однако же Меркель сообщили об инциденте уже через несколько часов.

За кундузскую бомбежку кто-то должен был ответить. Конечно, Меркель могла с некоторым основанием утверждать, что оставила вопросы внешней политики целиком на Штайнмайера. Это было правдой, поскольку сама она все внимание сосредоточила на финансовом кризисе, а Афганистан в основном оставила на попечение министерства иностранных дел. Но признать, что она была занята другими делами, означало бы для нее лишиться главного преимущества – образа политика, всегда держащего руку на пульсе и способного контролировать одновременно несколько разных программ.

Необходимо было немедленно что-то предпринять, и Меркель выступила с речью в бундестаге. Вместо того чтобы вдаваться в детали и говорить о выявившихся недостатках в системе коммуникаций, Меркель решила взять быка за рога и защищать само участие Германии в афганской войне. Одной из основных проблем, особенно для тех избирателей, кто подчеркивал долгую приверженность Германии миру, было то, что эта бомбежка могла воскресить в глазах всего мира призрак ремилитаризованной Германии. Критика бомбежки на упоминавшейся уже встрече министров иностранных дел ЕС говорила сама за себя. Читая между строк, можно сказать, что другие страны почти впрямую обвинили Германию в милитаристских наклонностях и в том, что она вновь набирает уверенность в качестве военного игрока на международной арене. Это и само по себе представляло проблему, но для Меркель проблема была еще и электоральной. Ей нужно было, чтобы избиратели мигрировали от СДПГ к СвДП и ХДС, но этих избирателей невозможно было убедить проголосовать за одну из буржуазных партий, если бы в воздухе появился хотя бы намек на то, что новая коалиция Союза и СвДП может отказаться от приверженности Германии миру и интернационализму. Речь была типичной для Меркель: информативной, взвешенной – и слегка скучной. «Германия, – сказала она, – присягнула служить делу мира во всем мире; так сказано в преамбуле к конституции». И, продолжала она, «присутствие вооруженных сил Германии в Афганистане вместе с войсками наших партнеров по НАТО необходимо. Это наш вклад в дело мира». Ну и на всякий случай добавила: «Судя по всему, погибли мирные граждане», хотя «точно это еще не известно».