Ангелами не рождаются. Книга 1

– Я буду жить! – кричал Игорь, почти не слыша себя сквозь «вату» в ушах. – Вопреки всему! Жить, самостоятельно решать и выбирать!

Когда Игорь успокоился, из-под «потолка» вкрадчиво пробормотали:

– Один гордец однажды возомнил себя первой величиной, но упал и поджарился, как цыпленок табака… Работает сейчас чистильщиком искр. Копит злобу. На кого, позвольте спросить? На себя же! Будь он послушнее, усмири вовремя свою гипертрофированную гордыню, находился бы рядом с троном Создателя и пользовался всеми привилегиями. Себя нужно контролировать, не допускать вольнодумства и правильно оценивать систему, элементами которой ты порожден или создан.

– Я – не он! – Игорь почувствовал, как к нему возвращается самообладание.

– Кто же тогда? – спросил Четвертый.

– Я… – замялся Игорь.

– Не слышу ответа! – напирал Голос.

– Не дави́те…

– Эх! – вздохнул Четвертый с сожалением. – Вообще не представляешь, кто ты…

– Я – ангел, родившийся человеком, – сказал Игорь. – Обычная история: необходимая жертва, запрос на ангельские крылья, удовлетворение запроса и дальнейшая деятельность на благо Человечества.

– Нет, Игорь, – еле слышно произнес Четвертый, – ты – не «обычная история». Неужели тебе не интересно выйти за пределы стандартных знаний и разобраться в своей сущности? А вдруг ты – часть вирусной программы или бесконечно сложного уравнения? Представь только: кто-то решает, а ты постоянно страдаешь из-за принятых им решений и даже не осознаешь, за что. А еще прощаешь много… С чего бы?

– Я не злопамятный, – объяснил Игорь. – Нельзя копить в себе негатив, выгореть можно.

– Помнишь, как тебя обижали в детстве? – спросил Четвертый Голос, затронув неприятную для Игоря тему. – Как новые кеды гудроном мазали и серьезно говорили, что крепче станут и никогда не промокнут… А ты в лавку вцепился, смотрел, как мажут и ржут, и при этом слова не мог вымолвить, но гораздо больше боялся получить по шее от матери, чем от тех подонков. Мать ведь те кеды на последние деньги покупала…

– Я уже забыл такие подробности… – соврал Игорь. Перед его глазами снова появились Сига и Гудвин, опускающие в жестяную банку старую малярную кисть, чтобы «улучшить эксплуатационные качества» обуви пойманного ими пацаненка.

– Забыл? – рассмеялся Четвертый. – О, как? А Михея, который вымогал у тебя модели коллекционных машинок «made in USSR», не забыл? Ты собирал, а он решил отобрать. Решил он своими больными мозгами, что так положено сильным и наглым, к коим себя причислял. А самого папаша бил об пол и батарею, когда пьяным домой возвращался…

– Умер Михей, до меня еще… – сказал Игорь. – В квартире, где он с дружками передознулся, еще и пожар случился. Кто-то неаккуратно курил…

– Конечно, – подтвердил Четвертый, – когда запрещенные препараты употребляешь, всегда раньше уходишь. На отдельный уровень Подземного города…

– Кого еще вспомните? – внутренне ощетинился Игорь.

Через секунду Игорь понял, что Четвертый Голос решил его не щадить.

– Двух старшеклассников, гонявших тебя по двору или ловивших на лестничной клетке, потому что удовольствие испытывали от издевательств над теми, кто меньше и слабее. Один был старшим братом твоего странного приятеля, просившего над тобой поглумиться и наблюдавшего из окна за «воспитательными беседами»… Наказали потом тех «товарищей». У одного отнят разум: ходил, бормоча нечленораздельно, с бутылками кефира в авоське, а другому жена досталась «добрая и чуткая» – довела до алкоголизма…

– Ничего от вас не скроешь, – вздохнул Игорь. – Захочешь забыть, но так все прозрачно, как на лабораторном столе. Крысой подопытной себя чувствую…

– Нам интересно другое… – задумчиво сказал Четвертый. – Ты же опять к своим обидчикам шел – пытался понять причины нападений. Глобально мыслил, полагая, что можно спокойно разобраться и человеческие отношения сохранить. Пусть человечки и не желали очеловечиваться.

– Вода камень точит, – серьезно произнес Игорь.

– В работе над Прощением, и не только обидчиков, и есть твое отличие, – сказал Четвертый, начиная подводить пока еще непонятную Игорю черту. – Так сколько в тебе Прощения? И понимаешь ли ты, из чего оно трансформировалось? Осознал ли, почему задевали тебя постоянно?

– Насилие порождает насилие, – стал объяснять Игорь. – Всегда нужно пробовать разорвать злой круг. Обида иногда до психиатрии доводит. Но Прощение, которое самолюбие жгло, не помешало мне боксом заняться – это помогло мне повзрослеть. Добро ведь и с кулаками бывает.

– С кулаками, но такое добро постоянно по грани ходит, – уточнил Четвертый, – острой кромки, что способно надвое разделить тело, а добрую душу вниз спустить… Грань ты не перешел, порезался только, за бурное прошлое…

– Смерть – это «порезался»? – возмущению Игоря не было предела. – Цинично, однако! И, что обидно, «бури» прошлого для меня закрыты. Не окунуться вновь.

– Цинично? – недоуменно спросил Четвертый. – Хочешь, кое-что покажу? Несмотря на гриф «закрыто»? О смерти и «порезах»?