Ангелина, или Ненасытная тварь

По прошествии месяца Ангелине в дверь позвонил Павлухин – вот кому она была рада в последнее время, их дружба становилась крепче с каждым днём, теперь они понимали друг друга. Павлухин поощрял её похождения на свидания с мужиками, понимая, что это у неё любимый способ удовлетворения, а Ангелина стала спокойнее относиться к его допингу под названием «чекушка», если это никому не мешало. Павлухин старался не выпивать во время общения с ребёнком и дома в присутствии родителей, чтобы не расстраивать их лишний раз. Чекушку он опрокидывал по пути домой, в отцовском гараже – для этого вечернего допинга Ангелина заботливо нарезала ему свежих огурцов и присаливала, растрясая в целлофановом пакете. Погуляв с сыном, фанат ЦСКА брал из её рук пакет с малосольными огурцами – своеобразную награду за хорошее поведение, ехал домой, покупал в магазине долгожданную чекушку, закрывался в гараже и хрустел там огурцами в полном одиночестве, после приходил домой и заваливался спать. Таким образом волки были сыты и овцы целы.

Павлухины-старшие в силу своего пенсионного возраста ложились рано и в каком состоянии возвращается сынок не замечали, кроме единственного случая, когда поутру они обнаружили его ботинки не на обувной полке, а в самом верху, на полке, предназначенной для головных уборов – ботинки стояли аккуратно и ровно среди шапок, кепок и шарфов. Родители сразу высказали сорокалетнему сынку-тунеядцу, который в это время с умным видом попивал рассол под видом чая, свои недовольства по поводу пьянки – на что Павлухин удивился: где же он мог так проколоться, ведь он бесшумно на цыпочках прокрался к своей лежанке, когда родители храпели на весь дом. И только собираясь куда-то в сторону улицы, он, поискав ботинки, задрал голову вверх и смекнул что к чему.

На следующий день Павлухин перемывал у Ангелины скопившуюся грязную посуду, возможно, кроме него здесь её никто не мыл.

– Может пюре приготовишь? – бывшая сидела за обеденным столом и покачивала ногой.

– Какое пюре? Я пельмени собрался готовить, их быстрее. Ты думаешь, я за целый день чего ел?

– Кто не работает, тот не ест!

Павлухин удивлённо повернулся, прервав своё занятие, и напряг память.

– А ты знаешь, что сказали в том фильме? Не помнишь? «Кто не работает, тот ест!»

– Во-о-от как? – возмутилась Ангелина. – Вить, а ты на работу когда пойдёшь? – Предыдущее объяснение тунеядства бывшего мужа её не устраивало.

– Завтра утром в 7:30. – Павлухин на ходу придумал новое.

– А деньги когда будешь зарабатывать?

Павлухин оторвался от посуды, поразмыслил и выдал ответ, более грандиозный, чем предыдущий:

– Завтра в 7:30 пойду, в 8:00 заработаю.

– А алименты когда начнёшь платить?

Он закрыл кран, помял руками полотенце и навис над ней с претензией.

– Алименты ты сказала – нне ннадо! Ты просила дочку и сыночка…

– Ой, бля-я-я… – Ангелина подложила руку, сложенную в кулак, под подбородок, уставившись на Павлухина. Он загородил головой, подвешенный к потолку, белый плафон, тем самым создавая сияющий нимб вокруг своего облысевшего домика для мозгов.

– Твои слова такие были, – взвинчивался по нарастающей Павлухин, – «сыночку и дочку, а воспитаю я сама!»

– Слава богу, что на сыночке остановилась, – оборвала она его.

– «Мне от тебя ничего не нужно» – сказала ты. – Павлухин не унимался и продолжал объяснять причину своего неучастия в финансовых вопросах по содержанию ребёнка.

– А ты и рад стараться!

– А я и не просил от тебя ничего. – Он полез вниз за кастрюлей, и плафон снова засветил ярким пятном.

– Мам! А если б у тебя и дочка была, мам? – лез с вопросами общий сын.

– Это было бы классно, наверно… – Она мечтательно закатила глаза к потолку.

Дня через три, как раз перед командировкой снова позвонил Борис. Ангелина прямым текстом поставила его перед фактом, что она сейчас на свидании. Борис с трудом проглотил эту новость и деликатно пообещал перезвонить попозже. Через шесть часов он набрал снова – бодрый голос Бориса сообщил цель своего звонка:

– Я предлагаю после командировки сводить тебя в кино или ресторан!

У Ангелины словно перемкнуло – это предложение было главной его ошибкой за последнее время, эдаким плеском бензина в затухающий костёр. Если до этого момента она нормально с ним разговаривала, даже кокетничала, то теперь своим предложением он её окончательно взбесил.

– То есть, за время нашего общения ты ни разу не приглашал меня в кино или ресторан, – кричала она в трубку так, что притихли соседи, ругань которых было до этого слышно через стену, – когда я столько лет этого ждала, ты ни разу не позвал меня, а теперь, спустя шесть лет ебатни, он видите ли предлагает сводить меня в ресторан! Он вдруг решил за мной поухаживать! Когда я давно на этом забила! А он, оказывается, спит и видит: как же пригласить меня в ресторан?! Идиота кусок!