Angelo Caduto (СИ)

Анита свернулась в калачик, ложась на холодное дно ванной. Может остаться тут, замерзнуть и умереть. В конечном итоге, всем будет наплевать. Но она тут же отмела эту глупую мысль в сторону. Еще чего, такой радости она никому не предоставит. Шмыгнув носом, теперь уже от холода, а не от слез, Анита выключила воду и вылезла из ванной, найдя полотенце, обернулась в него и с босыми ногами вернулась в комнату. Противный свет раздражал глаза, и она задернула занавески, оставив небольшую щель. Настало время для меланхоличной обстановки: она, мрак, и безудержное веселье с бутылкой мартини. Самой смешной стало. Комкая край занавески в руках, девушка забылась, смотря далеко-далеко за горизонт, и даже не заметила шум открывающейся двери. В чувство привел его голос:

— Анита.

Она вздрогнула, услышав свое имя. Свое имя из его уст. Первый раз в жизни Занзас назвал её не мусором, не женщиной, не ведьмой, а Анитой. В такой своей привычной, надменной манере, но со странными нотками. Нотками сожаления.

Девушка сжала занавеску сильнее, не в силах повернуться к нему. Не хотела его видеть. Было больно, а он лишь подливал масло в огонь. Дверь закрылась, и шаги приближались к ней. Не уйти, не сбежать. Она медленно повернулась в его сторону, бросив на него безразличный меланхоличный взгляд. Его глаза горели, но не злостью, это было что-то другое, совсем новое в его взгляде. Рубашка расстёгнута почти на все пуговицы, волосы растрёпаны, на руке неглубокая царапина.

— Что? — все, что она смогла выдавить из себя раздраженным тоном.

Но Босс не ответил, лишь усмехнулся и приблизился еще сильнее. Страх сковал её тело, она хотела отбежать в сторону, но мужчина преградил ей путь, резко прижав к подоконнику. Анита зажмурила глаза, и затаила дыхание, ожидая какой вердикт он вынесет на этот раз. Изобьет? Убьет? Может из окна выкинет? Она чувствовала его горячее дыхание на своей макушке, слышала, как быстро бьется его сердце, мужчина больно сжимал запястья её рук, прижав их к подоконнику. Анита снова попыталась дернуться, но Занзас, положил руку ей на плечо, скользнул к её шее и заставил прогнуться. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Его губы дотронулись до щеки, с той стороны, куда он ударил её. Он целовал её так нежно и невесомо, словно извиняясь за причинённую боль. Он проложил мокрую дорожку до угла её губ. Не веря собственным ощущениям, Анита распахнула изумрудные глаза, непонимающе смотря на него. Его глаза горели похотью, он смотрел на неё, как голодный зверь на свою добычу, от чего по телу пробежались мурашки. А он лишь довольно усмехнулся, почувствовав, как она дрожит в его руках.

— Занзас, — прошептала она.

— Замолчи.

И ей пришлось замолчать. Занзас накрыл её губы своими, больно кусая. Рука скользнула на поясницу, прижимая к себе еще крепче. Анита запрокинув голову, обняла его за шею, отвечая на поцелуй. Его язык грубо скользнул по её, дразня, изучая каждый сантиметр её ротика, прошелся по небу, по зубам. Брюнетка рукой зарылась в его волосах, вот это чувство, которое она так хотела ощущать снова и снова. Те самые бабочки в животе, как весь мир кружится, пока она растворяется в нем. То, ради чего можно стерпеть и новые пощечины.

Его губы скользнули ниже, к подбородку, к шее, больно кусая нежную кожу, от чего Анита тихо пискнула, выгнулась, поддаваясь навстречу его губам. Занзас подхватил её за бедра, а она ногами обвила его поясницу, руками обнимая за шею. Она тонула в его вишневых очах, что победно смотрели в её ядовито-зеленые глаза. Он наконец-то получит свое. Анита почувствовала, как он прижал к её к стене, снова припадая к её шее, оставляя болезненные засосы. Он прижался к ней сильнее, запустив руки под полотенце, сжимая обнаженные ягодицы. Анита покраснела, вспомнив, что под полотенцем ничего нет, и он бесстыдно прижимается к её обнаженной плоти. Она чувствовала его возбужденную плоть сквозь брюки, и трясти начинало еще сильнее. Пальцы мужчины скользнули на половые губы, и она протяжно простонала.

— Занзас, подожди…

— Замолчи, — прохрипел он возбуждённым голосом ей в губы, — ты — моя, и только моя. Запомни это раз и навсегда.

Мафиози отцепил её от стены и, крепко обняв, перенес на кровать, бросив на мягкую поверхность. Дрожащими руками он порвал последние пуговицы на своей рубашке и наклонился над её телом, резко сорвав единственное, что прикрывало её продрогшее тело — полотенце. Хищно оскалившись, он изучающее смотрел на неё, как томно вздымается её грудь, как глаза блестят от возбуждения. Вот, чего он так желал с самого начала: не убить, не наказать, а чтобы она кричала от наслаждения его имя, чтобы прогнулась под ним, чтобы покорилась ему.

— Ты — моя, поняла? Твое тело и твоя душа принадлежат только мне, больше никто не смеет дотрагиваться до тебя, — Занзас развел её ноги, устраиваясь между ними и смотря в её затуманенные глаза.

— Я только твоя, — подтверждает она дрожащим голосом, и притягивая его к себе, жаждет нового поцелуя.