Ангелочек для циника

— Вслух читай, — первым прерываю затянувшуюся молчаливую паузу, все так же с удивлением продолжая смотреть, как сестра снова делает глоток виски из моего стакана. — Мне уже самому любопытно, кто посмел так возбудить нашу крошку.

— Помолчи, а? — кривится Ника, глядя на меня в ответ. — Без тебя тошно.

Поднимаю обе руки вверх, показывая ей, что “сдаюсь без разговоров”, однако отец не унимается:

— Еще раз спрашиваю, что это такое? — он кивает головой на конверт, а после смотрит пристально на дочь.

Медленно усаживается в свое кресло и всем своим видом показывает, что ждет от Ники объяснений.

Я, кстати, тоже жду и даже пока не собираюсь встревать в их диалог на повышенных тонах — отец сам виноват в происходящем, вот теперь пусть и расхлебывает последствия по полной программе.

— Это письмо Пантелеймонова Виктора, — сестренка делает паузу, пытаясь вспомнить, как же там дальше-то зовут родителя Лехи. — Черт, вечно забываю его отчество.

— Афанасьевича, — подсказываю, иначе мы еще долго будем ходить вокруг да около.

— Спасибо, — довольно грубо бросает в мой адрес, все так же не сводя взгляда с отца. — Предсмертная исповедь, которую он написал своему сыну за неделю до смерти. Прикинь, целая жизнь уместилась всего на два альбомных листа. Даже я прослезилась и чуть не заплакала, если бы не одно "но".

Возникает очередная молчаливая пауза, на протяжении которой отец меняется в лице. Вижу, что злится, и возможно даже поставил бы Нику на место, если бы не был перед ней виноватым. Надеюсь, хоть сейчас он это поймет.

— Так поведай нам, сестренка, о чем там идет речь, — я снова первым прерываю затянувшееся молчание, как обычно, произнося слова с небольшим ехидством и не повышая голоса.

— Можно подумать, ты не в курсе, — Ника медленно поворачивает голову в мою сторону, однако на меня давно уже не действую ее грозные взгляды.

Усмехаюсь, пожимаю плечами и даже развожу руками в разные стороны.

— Я не в курсе, — снова произношу довольно спокойно, не просто догадываясь, а окончательно понимая, что написано в этом письме, и от чего моя сестра так сильно возбудилась.

— Только не надо сейчас врать, Стас, — она кривится в ответ, всем своим видом показывая, что ее уже тошнит от всего происходящего.

Я, конечно, тоже не в восторге, но родителей же не выбираешь. Да и я не вру сестре — отец действительно не посвящал меня в свои планы относительно способа, как поссорить Нику с Лехой пять лет назад. Я, конечно же, догадывался, что без него не обошлось, потому что в отличие от сестры умею складывать два плюс два.

Если бы она подумала, внимательно все взвесила и сопоставила все факты, найдя в них кучу несостыковок, то наш папаша еще тогда лишился бы своей единственной дочери. Но эмоции взяли верх на здравым смыслом, и даже моего совета “подумать, прежде, чем рубить сплеча” она не послушала.

И вот итог — сейчас именно мне придется стать буфером между этими двумя упрямыми баранами, приняв чью-то сторону. И я не уверен, что в данной ситуации поддержу отца.

Глава 22

— Ника, давай без пафоса! — я фыркаю, не давая отцу возможности вставить ни слова. Он, в принципе, и не пытается, все так же пристально гладя в глаза девушки, правда, иногда опуская эти самые глаза на конверт.

Папаша нервничает, и даже не скрывает этого, а в таком состоянии он точно наделает глупостей и лишится единственной дочери, в которой души не чает. Даю ему время успокоиться, принимая огонь на себя.

— Это ты у нас любишь театральные эффекты, братишка, — горько усмехается наша крошка, переводя взгляд на меня.

— Мне по должности положено, — ехидничаю в ответ и делаю небольшой глоток виски из стакана, который Ника вручила мне пять минут назад. — Давай уже, не томи, — кривлюсь, так как головная боль усиливается с каждым криком моей ненаглядной сестренки, но я все равно досмотрю это шоу до конца.

— Печальная история жизни Пантелеймонова-старшего, — девушка разводит руками в разные стороны, произнося слова уже довольно спокойно. — Начиная с того момента, как он дружил с нашим отцом, затем его кинул и увел парочку крупных клиентов, — она делает паузу, все так же не отводя от меня своего пристального взгляда. — Даже с матерью нашей умудрился полгода пожить, только чтобы досадить своему бывшему компаньону. А тот в ответ не простил и, как говорится, отомстил.

— Хватит! — орет отец, ударяя кулаком по столешнице.

— Это надо было пять лет назад говорить, папа, — Ника поворачивается в его сторону, метая глазами молнии. — Хватит врать, хватит разбивать мне жизнь и хватит, в конце-то концов, решать за меня и моего ребенка, как нам жить дальше. Это я должна тебе говорить “хватит”, а не ты мне.

— Я сказал, достаточно! — шипит отец и наклоняется всем корпусом вперед, однако не сестренку это уже давно не действует.