Ангелочек. Время любить

— Мадемуазель, я отреагировала так же, как и Луиджи, когда Розетта шепотом сказала мне об этом, — поддержала Луиджи Анжелина. — Это настолько абсурдно, что я больше об этом даже не думала. Я расценила ваше решение как мимолетный каприз, а теперь вы вновь заявляете, что ноги вашей не будет в соборе. Вы причиняете мне невыносимую боль, и к тому же, насколько я помню, вы присутствовали при крещении Анри. И это происходило в том же соборе, разве я не права?

— Обряд крещения не такой длительный, как свадебная церемония, дети мои, — возразила Жерсанда. — И нас не окружали любопытные зеваки. И я как приемная мать Анри должна была находиться там.

Луиджи кипел от негодования. Стоя около кресла своей матери, он воздел руки.

— Напоминаю вам, если вы вновь забыли, что вы и моя мать… и не приемная, по крайней мере, я так полагаю. Но вы непредсказуемы. Еще немного, и вы скажете, что я не ваш сын…

— Луиджи, не подвергай все сомнению, — простонала Жерсанда. — Нельзя отрекаться от веры своих предков, когда стоишь на пороге смерти.

Анжелина потеряла терпение. С трудом сдерживая слезы разочарования, она прошептала:

— Вы не стоите на пороге смерти, насколько мне известно! Тем хуже! Мы отказываемся справлять свадьбу, мадемуазель, и праздновать Рождество, которое мы должны были встретить в Лозере. Мы с Луиджи как можно скорее покинем Сен-Лизье и отправимся в Сантьяго-де-Компостела. Где-нибудь мы обязательно найдем кюре, который согласится нас обвенчать!

Октавия прислушивалась к ссоре, стоя в вестибюле. Упрямство хозяйки и подруги удручало служанку. Она решила вмешаться, пусть даже потом ей придется выслушивать многочисленные упреки.

— Какое несчастье! — со вздохом воскликнула Октавия, входя в комнату. — Вас слышно даже в кухне. Если вы будете продолжать в том же духе, то разбудите малыша, который так радовался, ложась в постель вместе с новой игрушкой. Мадемуазель, при всем моем уважении к вам, я разделяю мнение Энджи и мсье Луиджи. Зачем вы потратили столько сил, все это организовывая, если отказываетесь присутствовать в доме Господа, которому поклоняются и католики, и протестанты, смею вам заметить? У вас короткая память, и я вынуждена напомнить вам, что вы ездили на похороны этой несчастной девушки, Люсьены, одной из жертв Сегена. Вернувшись из Тулузы, вы расхваливали мне красоту церкви Сен-Сернен, где проходила заупокойная месса. Ну так что?

В голубых глазах Жерсанды мелькнул испуг. Она растерялась, услышав обвинения служанки.

— Там никто меня не знал, — извиняющимся тоном начала старая дама. — Никто не мог догадаться, что я протестантка. Я хотела поддержать Анжелину в этом тяжелом для нее испытании. Ну, хватит! Перестаньте на меня так смотреть, все трое! Я ведь буду присутствовать на гражданской церемонии. Я не думаю, что так уж важно, чтобы я пришла и в церковь.

Дрожавшая от нервного напряжения Анжелина возмутилась.

— Как вы смеете такое говорить, мадемуазель, вы, взявшая меня под свое крыло в день моего первого причастия, вы, воспитавшая меня и давшая мне образование? Вы мне как мать, и вы прекрасно об этом знаете. В этот день мне так будет не хватать моей дорогой мамочки! Если вы меня бросите, то из членов моей семьи на свадьбе будет присутствовать только папа, поскольку дядюшка Жан не сможет приехать.

Глубоко разочарованная, Анжелина в отчаянии встала и подошла к окну. Прижавшись лицом к стеклу, она беззвучно заплакала.

— Ну, теперь вы удовлетворены? — прорычал Луиджи. — Право, вы разочаровываете меня, мама. Будущая новобрачная плачет в день рождения своего ребенка, это вас не тревожит? Подойди ко мне, моя любимая, мы сейчас же покинем этот дом.

Луиджи, такой элегантный в костюме-тройке, подбежал к Анжелине и заключил ее в свои объятия.

— Подождите! — взмолилась Жерсанда. — Вы должны поехать в Сен-Жирон. Портниха написала мне, что она ждет тебя, малышка, на последнюю примерку. В этом платье, фасон которого я нарисовала, ты будешь самой красивой невестой в наших краях.

— Мадемуазель, мне очень жаль, но я никуда не поеду. Я предпочла бы сочетаться с Луиджи браком в скромной часовне, в самом простеньком платье, но в вашем присутствии. Я вам уже об этом говорила. Я тоже могу быть упрямой. Свадьбы в соборе не будет!

Луиджи помог невесте надеть шерстяной плащ с капюшоном, дав себе слово как следует утешить ее. Он уже планировал уехать в Париж вместе с Анжелиной, подальше от своей эксцентричной родительницы, на которую был очень сердит. Но внезапно Жерсанда разрыдалась и стала что-то выкрикивать сквозь рыдания.

— О нет, мадемуазель! Что с вами? — испугалась Анжелина, устремляясь к ней.

— Моя малышка! Моя любимая дочурка! — простонала старая дама, бросаясь в объятия Анжелины. — Прости меня, прости! Я не хотела огорчать тебя. Прости меня! И ты, Луиджи, мой обожаемый сын, не сердись на меня! Вы должны меня понять! Просто должны!