Ангелом быть…

не убивай его – это любовь. За убийство её не сажают,

но сроков давности нет, если что, по таким преступлениям…

Купола золотые в синем мартовском небе

Купола золотые в синем мартовском небе

отражают не щедрого солнца лучи,

город ждёт – возвращайся, ведь где бы ты не был,

только дома и стены умеют лечить…

Этот мужик – 100% чистейшего секса

Этот мужик – 100% чистейшего секса:

взгляд – и как будто земля из-под ног уплыла,

бьётся напуганной птицей под рёбрами сердце,

нечем дышать: вместо лёгких – два белых крыла…

Перья повсюду от них – притворились метелью,

видишь – вдох-выдох, и хлопьями падает снег…

Взгляд – и уже барабанит апрельской капелью…

Сопротивляюсь я:

тайно

готовлю

побег…

Этот мужик мои сны посещает ночами,

он говорит: его жизнь без меня – под откос,

всё осознал. Повзрослел. Изменился. Скучает.

Просит простить. И внезапно целует взасос.

Он никогда не звонит мне и писем не пишет,

я и сама не тревожу его никогда,

но (я уверена!) знает он – видит и слышит,

как не дышу я,

чтоб только

не вырвалось —

"да"…

Хотелось бы просто чего-то хорошего

Хотелось бы просто чего-то хорошего:

три ложечки счастья и каплю любви

в коктейль моей жизни… Но ангелом сброшенным

валяюсь в грязи и своей же крови…

И крылья, ненужными ставшие, сорваны

не бережно – будет вся в шрамах спина…

Коленки разбиты, а мне как-то всё равно:

я здесь – на земле – бесконечно одна…

Лишь нимб не потух и сияет алмазами —

душа не чернеет от боли, видать…

Скажу – диадема такая. Со стразами.

Что ангел я – людям простым не понять…

Дожить бы до весны

"Дожить бы до весны" – мечтают все

традиционно, если очень плохо,

как будто непременно по весне

не умирают… Иль с последним вздохом

нам проще понимать, что не метель

нас провожает в путь последний самый,

а дружная апрельская капель

нам о бессмертьи хит пробарабанит,

и птичий хор споёт нам о любви,

и первые подснежники подскажут:

"Захочешь – возвращайся и живи!

Мы с каждым годом умираем так же!"…

Как медленно к тебе я возвращаюсь

Как медленно к тебе я возвращаюсь…

Бежала б со всех ног к тебе, босая,

дорог не разбирая – не решаюсь:

нужна ли я тебе – увы – не знаю…

И – мелкими шажками, понемногу —

хоть на одну галактику поближе…

Да, самую неблизкую дорогу

я выбрала: иначе как увижу,

что ты ко мне спешишь навстречу тоже?

Что я тебе нужна – на самом деле?

Что без меня – хотел бы, да не можешь?

Переставляя ноги еле-еле,

иду к тебе, прислушиваясь к звукам:

окликнешь вдруг – а я и не услышу…

И ангелы, чтоб мы с тобой друг друга

услышали, поют чуть-чуть потише.

Как медленно к тебе я возвращаюсь:

то кажется – люблю, то – ненавижу,

то – не прощу, то всё же – попытаюсь

хоть на одну галактику стать ближе…

Как медленно к тебе я возвращаюсь…

Чистосердечное

Хочешь, напишу чистосердечно,

как к тебе спустилась с облаков?

Шла путём, что вы зовёте – Млечным,

лишь к тебе… Вот только не готов

оказался ты к таким внезапным

встречам с той, что суждена Судьбой…

Не идти же мне теперь обратно?

Я – осталась… Только – не с тобой…

Персональный ад мой – ночи эти

без тебя… В звенящей пустоте

мне с укором Путь мой Млечный светит,

ведь со мной – не ты, с тобой – не те…

Хочешь, напишу чистосердечно,

как люблю? И может, мне в Аду

срок скостят за то, что ты мной встречен,

но – отпущен [на мою беду]…

Смертельный полёт

Ты знаешь, все они безбожно врут,

когда кричат, что жизнь им надоела,

им не понять, что в эти пять минут

(Шесть? Восемь?) я прочувствовать успела…

Вся жизнь перед глазами – как кино,

обиды и печали – мелко, глупо,

сейчас ещё – живые все мы, но

летят на землю будущие трупы…

Спасенья нет. Мы – смертники все тут,

но – турбулентность – врут детишкам мамы,

и восемь(?) этих грёбанных минут

взываем к Богу – дружно и упрямо.

Пусть каждый – к своему и о своём,

но большинство – увы – о лёгкой смерти:

раз так уж вышло – все мы тут умрём,

то можно без мучений? Тут же дети!

Последнее желание – закон

не только для людей – для Бога даже: