«Ангельская» работёнка

— Можешь заскочить и уладить дела с Ноэлем в течение недели. Только дай ему время остыть. Он тут почти каждый вечер, кроме понедельников, когда мы не работаем.

— А как насчет тебя?

— А я каждый вечер.

— И ты поёшь?

— А еще разливаю напитки, устраняю засоры в дамском туалете, разнимаю драки — я на все руки мастер.

— Понятно, — ответил Банни. — Это хорошо.

Она снова улыбнулась.

— Неужели?

— Ну да, — сказал Банни. — Нельзя допускать, чтобы дамские туалеты забивались. Тогда женщины начнут пользоваться мужскими туалетами и наступит хаос.

— Произойдет полное крушение естественного хода вещей.

— Как служителя закона меня это крайне заботит.

— Правда? А вот черный синяк под твоим глазом свидетельствует об обратном.

— Ну, я…

Она посмотрела ему в глаза и на мгновение замолчала. Когда девушка заговорила вновь, ее тон уже не был таким игривым:

— Знаешь, твой глаз выглядит каким-то нездоровым. Возможно, тебе стоит показаться врачу. Если честно, он совсем плохой.

— Не переживай! — ответил Банни, указав на свой левый косящий глаз. — Он всегда таким был.

— О… — Девушка по-настоящему смутилась. — Кажется, я облажалась, да?

— Ни в коем случае. Я разбил чьей-то головой один из ваших столиков. Часто первое впечатление не самое потрясающее.

— Не сказала бы. Того парня это явно потрясло.

— Просто хочу заметить, что я не какой-нибудь шизик, докапывающийся до любого говорливого гобшайта[36], которого стремно воспитала мать.

Девушка бросила на Банни ошеломленный взгляд.

— Я поняла из этого только то, что некоторые слова определенно были английскими…

— Извини, я… хм-м… Просто хотел уточнить, что я не какой-нибудь пьяница, который любит ввязываться в драки.

— Конечно нет. Ты всего лишь фанат джаза с удивительно низкой толерантностью к хамству.

— Точно!

Банни кивнул и широко улыбнулся.

— Так и кого ты любишь больше всего? — спросила девушка.

— Люблю?

— Из джазовых исполнителей.

— Э-э, хм… тебя.

Девушка закатила глаза с такой кривой ухмылкой, что у Банни слегка забурлило в животе.

— А кого ты?

— Полагаю, зависит от настроения. Прямо сейчас, — она указала большим пальцем за спину, — это Билли Холидей[37].

— О да, — ответил Банни. — Она великолепна.

Девушка покачала головой.

— О боженьки… А ведь так хорошо начал…

Глава одиннадцатая

— Стивен Колган, врежь уже по этой чертовой штуке! Врежь по ней!

Детектив-инспектор Финтан О’Рурк услышал Банни Макгэрри задолго до того, как увидел. Он парковал машину на Филпотт-стрит, когда из-за стены донесся характерный рев Банни с коркским акцентом. Финтан дважды проверил все двери, поскольку как никто другой знал, что в этом районе осторожность никогда не бывает излишней. Возможно, где-то неподалеку и бушевал экономический бум «Кельтского тигра», но Филпотт-стрит оставалась неколебимой. В этом районе доминировали многоквартирные дома исключительно депрессивного вида, которые давно нуждались в покраске. А в самом центре его располагался хёрлинг-клуб Святого Иуды. Он был организован всего пару лет назад на месте игрового поля, ставшего невостребованным, — после того как частная школа решила, что будет скорее отправлять своих учеников в пригород на автобусе, чем позволит детям заниматься на спортивных объектах, состояние которых признали неудовлетворительным. Земля принадлежала городскому совету, и Банни успел вмешаться прежде, чем кто-либо успел заключить договор на работы по реконструкции территории.

О’Рурк поднял взгляд на стену, за которой раздавался стук ясеневых клюшек вперемешку с редкими криками поддержки и кряхтеньем запыхавшихся спортсменов. Время от времени все звуки перекрывал зычный глас Банни Макгэрри:

— Дэннис О’Мэлли, перестань гоняться за гребаным мячом. Ты защитник, а не йоркширский терьер!

Финтан прошел через то, что считалось здесь входными воротами. Да и слово «клуб» в названии казалось слишком громким: все, что тут было, — только поле и пара вагончиков. Граффити — в основном незамысловатые как по стилю, так и по смыслу — «украшали» стены через неравные пустые промежутки. Вагончикам пришлось еще хуже. На одном из них красовалось огромное изображение члена с яйцами, которое кто-то попытался прикрыть плакатиками, рекламирующими уже давно закончившуюся распродажу.

По полю бегали мальчишки среднего школьного возраста в шлемах, казавшихся для них большими, и неумело гоняли взад-вперед пробковый мяч. Вокруг стояли разрозненные группки родителей, наблюдавших за игрой. У середины поля возвышался раскрасневшийся и ревущий Банни Макгэрри. Примечательно, что в радиусе шести метров вокруг него не было никого, кроме одного толстого рыжего мальчугана, макавшего клюшку для хёрлинга в ведро у ног.

— Дэйви Райан, ты вратарь! Ты вратарь, сынок! Ну что ты смотришь на меня растерянно? Сейчас ты у ворот? Нет? Ну так возвращайся к ним!

Банни повернулся к стоявшему рядом ребенку.

— Ты же слышал, Десси, как перед началом игры я велел ему стоять в воротах? Неужели это так сложно?

— Он не понимает нюансов игры, босс.

— Ты прав, Десси, абсолютно прав.

— Хотите, я снова привяжу его за ногу к одной из штанг, босс?