Ангельский Гнев

— Я предпочитаю полагаться на несколько органов чувств разом. Я не хочу без необходимости ограничивать свои возможности. Уверен, ты понимаешь.

— Конечно, — я не вздохнула, даже чуточку. Мы стояли так близко, что он бы это почувствовал.

— Если, конечно, нет другой причины, по которой близость ко мне вызывает у тебя дискомфорт. Помимо щекотки на лице, — он приподнял брови, поощряя меня пояснить.

— Нет. Вовсе нет.

— На шее у тебя такая же щекотка, как на лице? — он опустил взгляд, скользя им по очертаниям моего горла, и это движение было таким плавным, что ощущалось как визуальная ласка.

Мое сердце ёкнуло.

— Прошу прощения? — сумела прокаркать я.

— Ты могла бы повернуться ко мне спиной. Тогда я не буду дышать тебе на лицо, — объяснил он.

Мысль о том, что Дамиэль будет позади меня, заставляла меня нервничать, и не потому, что я опасалась получить нож в спину.

— Но если ты будешь позади меня, ты будешь дышать мне в шею. Это тоже щекотно.

Он приподнял брови.

— Какие странные у тебя слабости.

Дамиэль повернулся ко мне спиной. Теперь я оказалась позади него.

Он уже не дышал на меня — или, что ещё хуже, не смотрел на меня. Но теперь мне некуда было девать руки. Маленькая пещера оказалась очень тесной, и Дамиэль занимал всё место передо мной. Не могла же я обвить его руками и обнять сзади. И положить руки ему на плечи я тоже не могла. Сложить руки перед собой — не вариант, потому что тогда мои ладони окажутся на уровне его задницы, и Дамиэль может подумать, что я пытаюсь его пощупать. Я не хотела прижиматься к нему грудью, но именно это случится, если я сложу руки за своим телом.

Так что я довольствовалась тем, что сложила руки перед собой в районе груди и тыкала Дамиэля в спину. Не идеальный вариант, но хотя бы не так интимно.

Дамиэль тихо хмыкнул в ответ на моё решение.

Я подавила вздох, который он явно ощутил бы в такой близости. Как же проще всё было, когда я боялась Дамиэля, и не было этой нелепой влюблённости в него. Мои чувства, моё влечение к нему заставляло меня ставить под сомнение и подвергать чрезмерному анализу абсолютно всё.

Остаток времени в пещере мы провели в тишине. В конечном счёте, патруль Улья прошёл мимо нас, так что мы с Дамиэлем выбрались из своего укрытия и поднялись на возвышенность.

Патруля нигде не виднелось, но то, что мы увидели, встревожило нас ещё сильнее. Мы стояли посреди глуши, прямо на границе между морем и сушей. Позади нас до самого горизонта тянулась вода. А перед нами, над прерией, огромная колонна света выстрелила в небо.

Магия. Магия бурлила в небе. Улей создавал какое-то колоссальное заклинание.

Глава 12 До богов и демонов

Магия кружила над головой, как назревающий шторм. Это определённо не какое-то обыденное, банальное, естественное явление. Магическая колонна света, которая выстрелила в небо, происходила из города, который описал нам Иллиас. Этот город служил хорошей отправной точкой для выяснения, что здесь происходит, а также поиска дороги к крепости Улья. Высоки шансы, что та крепость находилась в эпицентре данного магического заклинания.

Так что мы с Дамиэлем преодолели ширь прерии и направились к городу. Говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями, но эта дорога была вымощена более традиционными материалами, то есть асфальтом. Жаркое солнце отражалось от этого асфальта, заставляя меня потеть. Может, я и была огнеупорной (большую часть времени), но даже ангелы потели.

Дамиэль покосился на меня, пока мы шагали вперёд.

— Готов поспорить, не так ты представляла свой медовый месяц: во вражеском мире, одетая и вооружённая для битвы.

— Это совершенно иной медовый месяц, — согласилась я.

— Но почему-то очень даже подходящий для ангела.

— Да.

Мне нравилась эта сторона Дамиэля — более лёгкая и весёлая. Эта сторона проявлялась лишь тогда, когда он опускал свои щиты и открывался передо мной, когда показывал мужчину, скрывавшегося за маской ангела.

После того, что он сделал для меня на испытании духов-хранителей, я знала, что он благороден, но честь — это ещё не всё. Мне нравилось, что у Дамиэля вдобавок имелось и чувство юмора.

— Нет, я не так представляла себе свой медовый месяц, — сказала я ему. — Я думала, что буду получше знать жениха, но я с тобой едва знакома.

— Что бы тебе хотелось знать?

— Что-нибудь о твоей семье. Ты никогда о них не говорил.

— Это было в другой жизни, Каденс. В жизни до Легиона.

Готова поклясться, что я услышала в его голосе нотки грусти.

— Они все мертвы, — сказал мне Дамиэль.

— Прости. Я не подумала. Не стоило мне выпытывать, — я поспешно отвернулась.

— Подожди.

Я повернулась, вновь встретившись с его лазурным взглядом.

— Ты должна знать, — сказал он.

— Если это причиняет слишком сильную боль…

Он мрачно усмехнулся.

— Разве Легион тебя ничему не научил? Боль делает нас сильнее.

— Ты не должен быть сильным, Дамиэль. Не в этом отношении. Не тогда, когда речь идёт о гибели твоей семьи.

Но он оставался непреклонным.